Сказка о "золотом" мальчике

 

 

 

                                               Часть I

                                                           1.

 

В маленькой комнатке при свете керосиновых ламп Грэйс рожала долгожданного ребёнка, но что-то шло не так, она это чувствовала своим материнским сердцем.

-          Вот он, наш мальчик, - проворковала акушерка.

-          Почему он не плачет?

Акушерка обескураженно молчала. Она  хлопала младенца по попке, но тот молчал.

-          Что-то не так? – и откуда только силы взялись? Грэйс приподнялась на локтях, обеспокоенно вглядываясь в лицо Розы.

Роженица откинулась на подушку, почувствовав новый прилив боли. Схватки продолжались.

-          Да у тебя близнецы! – всплеснула руками акушерка.

Через полчаса у четы Перри было уже два мальчика. Вот только младенца, родившегося первым, так и не удалось вернуть к жизни.

Обессиленная Грэйс плакала, когда взволнованный муж залетел в комнату, она прошептала ему:

-          Прости меня!

-          За что, милая?

-          Я не смогла, не смогла…

У её груди копошился новорожденный. Он недовольно морщил лицо, не понимая, почему его мамочка не обращает на него никакого внимания, и почему, в конце концов, его не покормят.

-          Он голодный, покорми его.

Грэйс судорожно прижала единственного живого сына к груди. Тот заплакал.

-          Ты так задушишь его!

 Молодая жена посмотрела на мужа. И Уильяма обдало такой волной холода, что он обхватил себя руками, пытаясь согреть.

-          Мы назовём его Аленом, - бормотала Грэйс – да, Ален Уэйн Перри.

Она, казалось, забыла о мертворождённом сыне, вглядываясь в крошечное личико Алекса.

-          Какой же он красивый, правда, Билли?

-          Конечно, самый красивый мальчик на свете.

«Я смотрел на этот новый, чужой мне мир и поражался количеству красок и звуков. И эти мужчина и женщина, мои родители, какие они трогательные и смешные одновременно. А где мой брат? Верните мне брата!!!»

Ален вдруг расплакался, да так горько, что растерявшаяся Грэйс не знала, что делать.

-          Господи, да что с ним? Роза, почему он так плачет?

Пожилая женщина взяла на руки крохотный комочек и что-то заворковала над ним. И ребёнок начал успокаиваться.

-          Ничего, такое бывает, - успокоила она молодую мать, но сама была не на шутку взволнована. Дитя плакало от боли, вот только, что у него могло болеть так сильно?

В комнате уже было убрано, все разошлись. Покинутый всеми мёртвый малыш лежал на кровати рядом с Грэйс. Она, казалось, только заметила его.

-          Боже, что это?

Уильям взял мёртвого сына на руки. Слёзы потекли по лицу мужчины.

-          Мы будем любить Алена за двоих.

-          Дай мне его!

-          Зачем?

-          Я сказала, дай!

Теперь у неё на руках было два сына, одинаковых, как две капли воды.

-          Вот теперь всё в порядке. Оба моих сыночка со мной.

-          Опомнись, Грэйс, у нас только один сын.

-          Не говори чушь. Вот видишь, два?

«Да она обезумела!»

-          Мы должны похоронить его.

-          Кого?

-          Ты прекрасно знаешь кого.

-          Не дам! Положить такое крохотное существо в холодную землю?

-          Тебе надо отдохнуть.

-          Ты прав. Глаза слипаются.

Пока жена спала, Уильям обо всём договорился. Крохотный гробик… Боль была невыносимой. Но больше всего его беспокоило, как с этим ударом справится его жена. Он очень любил её, несмотря на тяжёлый вспыльчивый характер, и очень боялся за рассудок Грэйс. Ведь у них теперь есть сынишка с белым пушком на голове и синими, почти чёрными глазами, дух захватывало от этой красоты. Уильям сел за стол, подперев голову руками. Он устал за эти дни, эта извечная погоня за лишним центом, а теперь их трое и придётся работать вдвое больше.

Из дремоты, в которую он начал погружаться, его вывел страшный крик. Мужчина бросился  в спальню.

-          Он мёртв! Билли, я убила нашего мальчика! – кричала Грэйс, вне себя от горя.

      Уильям подскочил к ней, попытался обнять, но жена оттолкнула его.

-          Не прикасайся ко мне! Я убийца!

-          Успокойся, милая. Он уже родился мёртвым.

      Грэйс посмотрела на него бешеными глазами.

-          Над нами проклятие! Я знаю.

-          Малышка, у тебя были тяжёлые роды. Кто же мог предположить такой исход?

Ален пискнул. Грэйс сразу же схватила его, прижала к себе, дала грудь.

-          Его надо похоронить?

-          Конечно, как же иначе?

-          Ты такой холодный, здравомыслящий, - с презрением произнесла Грэйс.

-          Не говори так, мне больно не меньше, чем тебе. И я оплакиваю нашу потерю, но теперь мы должны думать и об этом чуде, а не только о себе.

-          Ты прав, прости меня.

-          Я люблю тебя. И спасибо за этот драгоценный подарок.

Они оба вглядывались в личико сына, пытаясь предсказать его будущее, но малыш, уже насытившись, спал.

-          Он улыбается, клянусь Всевышним!

Уильям погладил огрубевшей ладонью головку сынишки.

На следующий день у Грэйс опять случилась истерика. Когда Уильям вошёл в дом, Грэйс сидела на стуле и, крепко прижимая к себе мёртвого ребёнка, пела ему колыбельную. Муж подошёл к ней, присел на корточки.

-          Милая, отдай мне ребёнка, его надо похоронить и научится жить дальше.

-          Уйди! Ты ничего не понимаешь! Убирайся!

И вдруг из спальни послышался плач Алена.

-          Ты оставила его одного?

Уильям вынес кричащего сына, протянул жене.

-          Ты забыла о нём. Его надо покормить.

Она подняла на него глаза. И Уильям отшатнулся, на дне глаз, которые он так любил, плескалось безумие.

-          Нет, не забыла. Как ты мог такое подумать обо мне?

-          Грэйс, милая, отдай мне Джесси, пожайлуста. Мы должны смириться.

-          Как ты его назвал?

-          Джесси.

-          Джейсон? Красивое имя. Для могильной плиты.

Она истерически расхохоталась, но спустя несколько секунд, смех прекратился, и ему на смену пришёл поток слёз.

«Слава Богу!»

На улице было слякотно, снег превратился в серую кашу, чавкающую под ногами. Супруги Перри поддерживая друг друга, плелись на кладбище, там под скромной могильной плитой они похоронили маленького сына, который даже не успел на посмотреть на этот грешный мир.

 

                                               2.

Ален открыл глаза. В окно врывались предрассветные лучи, но он этого не замечал. Ален смотрел перед собой, ему было жутко и радостно видеть перед собой мальчика, похожего на него, как две капли воды, такого же белокурого и с такими же синими глазами. Вокруг ночного гостя разливался яркий белый свет, а глаза его горели каким-то непонятным огнём. Нежданный гость кивнул ему и молча позвал за собой. Ален встал и  пошёл за ним. Он не чувствовал ни прохлады раннего утра, ни накрапывающего дождика, а просто шёл за братом. Чего тот хотел и куда вёл, мальчик не догадывался, но не спрашивал, будучи уверенным в том, что брат не нанесёт ему вреда. Джесси как будто летел в воздухе, странно, но Алена это не удивляло.

«Он ангел, Господи, он ангел»

Ален сложил руки в молитвенном жесте и воззвал к Богу с благодарностью.

А Джесс всё устремлялся вперёд, не оборачиваясь назад.

-          Подожди, я не успеваю! – хотелось крикнуть Алену, но его язык онемел, он мог только хрипеть.

И тут брат повернулся к нему. Алена охватил ледяной ужас от того, что он увидел. Его тело было телом маленького мальчика, но лицо… Его лицо выглядело, как гипсовая маска, глаза смотрели без всякого выражения, и у него совершенно не было рта. Ален упал на колени и закрыл лицо руками.

-          Не надо, я прошу тебя.

Джесс или кем там было это существо, хрипло рассмеялось, и Алена затрясло от ужаса.

И вдруг он почувствовал, как его плеча коснулась чья-то рука. Как ему удалось удержаться и не закричать, приходилось только удивляться. Он медленно повернул голову. Рядом с ним стояла мама. Память как будто стёрли. Ален оглянулся вокруг.

-          Как я здесь оказался?

Он жутко замёрз, пижама слабо спасала от холода, мальчик прижался к матери и расплакался. Она накинула ему на плечи куртку, но его продолжало трясти, теперь он не понимал почему. В душе был какой-то горький осадок, пустота и боль от потери.

-          Что случилось? Ты почему ушёл из дома?

-          Я не помню, я ничего не помню, - сквозь рыдания произнёс он.

Грэйс подняла его на ноги, взяла за руку и повела домой. Спустя несколько минут он успокоился.

-          Ты же мог так заболеть! – увещевала мать – Что же с тобой случилось, горе ты моё?

-          Не знаю, мамочка, очнулся на улице. Я помню, как заснул в постели, а потом сразу здесь.

Голос опять начал дрожать, появилось лёгкое заикание, мама прижала его к себе, погладила по голове.

-          Ну, ну, успокойся, я рядом и никому не дам тебя в обиду.

Маленькие пальчики вцепились ей в плечи, причиняя боль.

-          Правда, мамочка, правда? – он поднял на неё большие глаза, в которых блестели невыплаканные слёзы.

-          Конечно, мой дорогой, а как же иначе? У нас всё будет хорошо, только ты никуда не должен уходить один, запомни это.

-          Да, мамочка, я запомню.

 

3.

    Ещё не было и шести утра, а они уже были на могиле Джейсона Перри. Грэйс молча плакала, обливая слезами небольшую могильную плиту. Ален смотрел на неё, и его маленькое сердце разрывалось от боли, он не знал, как помочь ей. Он просто подошёл к матери и обнял её.

-          Мамочка не плачь, я люблю тебя.

-          Я знаю, сынок, но мне очень плохо. Давай помолимся за Джесси.

«Я устал! - хотелось закричать мальчику –  Сколько можно? Обрати внимание на меня! »

Он слышал её невнятное бормотание, и вдруг увидел мальчика своих лет, опершись о накренившийся крест и скрестив на груди руки, тот смотрел на них.

Ален сузил глаза, пытаясь рассмотреть его.

« Господи! Это мой брат.»

Он хорошо помнил их последнюю встречу и ужас, испытанный им. Брат мысленно звал. Ален отрицательно покачал головой, пытаясь сопротивляться молчаливому призыву. Но Джесси не отпускал, и Ален, как в трансе, направился к нему. Улыбка Джесси ширилась по мере того, как к нему подходил брат.

-          Ну, здравствуй, братишка!

-          Джесс, это снова ты?

-          А кто же ещё?

-          Но почему ты здесь?

-          А где же мне ещё быть? Вы ведь не отпускаете меня. Я постоянно нужен вам. Больше не боишься?

-          Чего?

Джесс ухмыльнулся и начал таять.

-          Подожди! Мы ещё не договорили! – закричал Ален во всю силу своих лёгких.

Птицы сорвались с веток деревьев. К нему тут же подбежала мать.

-          Что случилось, Ален?

-          Мама, я видел его.

-          Кого? Кого ты видел?

-          Джесси.

Больше он ничего не чувствовал, только прохладу земли, когда коснулся её щекой, а потом сознание покинуло его.

Он очнулся в крепких объятиях.

-          Господи, ты так напугал меня. Что же ты увидел? Ты мне расскажешь?

Мальчик отрицательно покачал головой, комок подступил к горлу, не давая дышать. Ему было всего лишь четыре года, но вопросы теснились в его голове, ответы на которые всё не находились. Почему Джесси показался ему? Почему его брата, кроме него, больше никто не видел? И чего ему следует бояться?

-          Ты увидел, Джесси? Что он сказал тебе?

Грэйс, казалось, сошла с ума. Она схватила сына за плечи и стала трясти.

-          Отвечай немедленно!

-          Мама, ты делаешь мне больно, - он расплакался.

Она обняла его, но её объятия почему-то не принесли долгожданного утешения, как всегда.

-          Ты видел его. Какой же ты счастливый, что можешь его видеть!

-          Мама, я не Джесси. Ты любишь только его?

-          Что ты такое говоришь? Я люблю вас обоих одинаково. Просто ты рядом, а его нет, он умер, дав тебе жизнь. – сказала и сама испугалась жестокости своих слов. Сын весь сжался, став  крошечным. – Я не то хотела сказать, просто очень хочу  обнять его, сказать ему, как люблю, как мне его не хватает.

-          У тебя есть я и всегда буду. Я никогда тебя не брошу.

Дрожащей ручкой он погладил её по волосам.

-          Мама, успокойся, нам надо смириться.

-          Что ты такое говоришь? Как смириться?

 «Она не справится без моей помощи. Я всегда должен быть рядом.»

-          Прости меня, мой мальчик.

Ален почувствовал, как у него начинают слипаться глаза, а мама стала что-то напевать, что-то очень красивое. Сквозь сон он пробормотал:

-          Я люблю тебя.

4.

-          Не смей трогать, это для Алена! – Грэйс повысила голос. – Устраивайся на работу. Езжай в Мемфис, может что-то найдёшь.

Уильям поднял на жену уставшие глаза.

-          Я стараюсь, честно, спину сорвал, до сих пор болит.

Грэйс с досадой махнула рукой. Ален переводил глаза с одного родителя на другого.

-          Мама, не надо ссориться с папой. Я больше не хочу есть.

-          Замолчи, Ален, не вмешивайся в разговоры взрослых. Это нехорошо.

Сын опустил голову.

-          Ты точно наелся?

Всё также молча Ален кивнул головой.

-          Иди на улицу. Но от дома ни на шаг.

Ален выскочил за двери, он не любил слушать скандалы родителей. Усевшись на качели, он отталкивался ногами от земли и взлетал высоко, к самим небесам.

-          Привет, Ален! Что делаешь? – к нему подбежал его одноклассник Баззи.

-          Да ничего.

-           Пойдём, сыграем в футбол.

-          Площадка далеко, - с сожалением протянул Ален.

-          Да рядом, чего ты боишься?

-          Мне не разрешают уходить далеко от дома.

-          Подвинься!

Качели прогнулись под товарищем.

-          Жаль, у меня новый мяч.

-          Ух, ты! – загорелись глаза у Алена.

-          Да! Подарок на день рождения.

Ален тяжело вздохнул.

-          А я бы хотел велосипед, но он слишком дорогой.

-          Да уж, это дорогая вещь.

Друзья помолчали.

-          Может, всё-таки сходим? Ребята уже заждались.

Ален посмотрел на окна, оттуда слышались звуки ссоры, она была в самом разгаре.

«Может, правда сходить?Быстро обернусь»

-          Пойдём!

Мальчик почувствовал себя очень гордым от собственной смелости. Спустя несколько секунд качели уже сиротливо скрипели на ветру.

-          О, кого я вижу! Маменькин сынок! – поприветствовал самый старший мальчик из их компании. – И как только тебя мамочка отпустила?

-          Успокойся, Томми, что тебе всё время неймётся? – вмешался Баззи – давайте лучше сыграем, пока солнце не село.

Это была не игра, а драка. Ален пытался взять реванш за нанесённую обиду, и, благодаря его решимости, команда, в которой он играл, одержала победу.

-          А ты молодец! – после игры Томми подошёл к Алену и похлопал его по плечу. – завтра придёшь?

-          Не знаю, - стушевался Ален

-          Мамочка не отпустит?

Ален поднял глаза, и Томми смутился.

-          Я просто пошутил.

-          Мне надо идти, - в ответ сказал Ален – Баззи, ты со мной?

-          Я ещё побуду здесь

-          Как хочешь, - пробормотал Ален и побрёл домой. Он знал, что его ждёт хорошая взбучка, и не ошибся. Мать была в ярости.

-          Ты где был? – кричала она – Я что тебе сказала?

-          Не отходить от дома.

-          А ты что сделал?

Слова сопровождались ощутимыми шлепками, Ален, как мог,уворачивался от них, но мать всё равно наносила болезненные удары.

-          Завтра пойдём в церковь.

-          Зачем?

-          Молиться и каяться. Ты согрешил.

-          Да, мама.

-          Иди в постель и жди меня, мы ещё не договорили.

Укрывшись с головой, Ален дал волю слезам, он плакал не от обиды,не от боли, нет, от чувства вины за то, что ослушался мать.

«Меня ждёт ад, я буду гореть в аду и никогда не встречусь с Джесси»

-          Ален, ты спишь?

В комнату вошла бабушка. Ален быстро вытер глаза.

-          Нет.

-          Досталось тебе от матери?

Ален кивнул.

-          Я сам виноват. Не послушался её.

-          Ты прав, маму нельзя огорчать. Она беспокоится о тебе.

-          Но мы так здорово поиграли, почему мне нельзя играть с ребятами?

-          Тебя могут ударить, обидеть, а то и покалечить.

-          Подумаешь, пара синяков.

Бабушка погладила его по мягким волосам.

-          Помни только одно, мы все тебя очень любим.

-          Я тоже вас очень люблю. И Джесси.

-          Тебе не хватает его?

-          Очень.

-          Это пройдёт, всё проходит. Твоя боль утихнет.

-          Правда?

Его взгляд пронизывающий и молящий заставил Мэй отвести глаза. Она тяжело поднялась и вышла. Ален снова остался один, в комнате была кромешная тьма, и его окатило ледяной волной страха. Он выскочил из комнаты в поисках матери. Она мыла посуду, мальчик подошёл к ней.

- Прости меня, мама, я виноват.

-          Я боюсь за тебя.- глухо пробормотала Грэйс -  я не переживу ещё одной потери.

У меня больше никого нет.

«А как же папа?» - хотел спросить сын, но промолчал. Несмотря на десятилетний возраст он понимал гораздо больше своих сверстников. Слишком рано ему пришлось стать старшим в семье. Мать во всём полагалась на него, всё чаще жалуясь ему, как тяжело ей живётся. И сын, как мог, пытался смягчить её боль. Отец всё чаще стал уходить из дома, возвращался за полночь, и от него неприятно пахло. С тех пор его место в супружеской постели занял Ален. Мама прижималась к нему, как будто хотела раствориться в маленьком сыне. Часто сквозь сон он слышал её всхлипывания, тогда мальчик поворачивался к ней и прижимал к себе, успокаивал, шептал какие-то слова утешения,  мама затихала, и они засыпали, крепко прижавшись друг к другу.

…- Тебе надо отдохнуть, присядь. Ты простила меня?

-          Конечно, милый. Я уже давно не злюсь.

-          Мамочка, вы с папой больше не любите друг друга?

-          Почему ты так подумал?

-          Вы постоянно ссоритесь…

-          Так иногда бывает между взрослыми.

-          Да, но в последнее время это случается всё чаще.

-          Столько всего навалилось.

-          Это я виноват.

-          Нет, не думай так, твоей вины здесь нет.

-          Вы разведётесь?

-          Нет, конечно, нет. Бог свёл нас, мы давали ему обет всегда быть вместе.

-          Папа любит тебя

-          Я знаю, но…

-          Мама, не ругай его больше. Мне очень больно слушать, как вы ругаетесь.

-          Сынок, я постараюсь, честно.

Ален ещё больше прижался к матери и произнёс:

-          Всё будет хорошо, детка, я всегда буду заботиться о тебе, - произнёс сын тоном взрослого мужчины.

В ту ночь они ещё долго разговаривали в постели: о Боге, о Джесси, Алену становилось одновременно и легко, и тяжело на душе от этих бесед. Он хотел вернуть отца в их маленький мирок, и в то же время ни с кем не хотел делить мать. Чувство вины за разлад между родителями, за то, что брат умер, дав ему жизнь,увеличивалось, иногда было трудно дышать от этих мыслей. Он высказывал всё это матери, и она понимающе кивала.

-          У Бога на всех нас свои планы. И когда-нибудь он призовёт и меня, и папу, и тебя. И мы все вернёмся домой, и нам там будет хорошо и спокойно.

 

5.

     Зловонные улицы «гетто»…

     Они переехали сюда в надежде хоть как-то улучшить свою жизнь. Алену не    понравилось здесь. В этом большом городе он боялся затеряться: слишком много людей, слишком много машин.

Они вошли в крохотную квартирку на пятом этаже: ободранные стены, старая плита на кухне, скрипучие двери. Грэйс обозревала это «богатое» убранство со слезами на глазах.

-          Ничего, милая, - обнял её Уильям – со временем всё изменится к лучшему.

-          А церковь хоть здесь есть?

-          Да, конечно, неужели ты думаешь, что я бы об этом не подумал?

Она высвободилась из его объятий и пошла на кухню. Ален побежал за ней.

-          Мама, мы здесь будем жить? – в его голосе слышалось отчаяние.

Мать подтвердила его опасения кивком головы.

-          Сынок, ты слышал, что сказал отец? Это ненадолго.

-          Можно, я пойду на улицу?

Женщина снова кивнула. Ален вышел за двери, прихватив с собой гитару. Он немного умел играть на ней, дядя показал ему несколько аккордов. Дальше он пытался  играть на слух. В этом ему помогала старенькая радиола. Негритянские госпелы, и блюзы пели в его душе, требуя выхода.

Он уселся на,нагретый за день,бордюр и коснулся струн, напевая вполголоса. Чистый детский голосок привлёк соседей, вскоре вокруг него образовался небольшой кружок людей. Кто-то подыгрывал ему на таких же дешёвых инструментах, кто-то подпевал. Находясь во власти песни, Ален не сразу заметил слушателей, но когда послышались жидкие, осторожные аплодисменты, вздрогнул и поднял глаза. Густая краска покрыла его щёки.

-          Простите, я никому не хотел мешать.

-          Тебе не за что извиняться, сынок, - хлопнул его по плечу темнокожий старик.

Гитару подарили ему два года назад на день рождения, и сначала он не знал, что с ней делать, но потом понял, как ему повезло. Теперь он мог по вечерам выходить на улицу, рядом садились родители, и у них получалось музыкальное трио: у мамы был хороший голос, но, к большому сожалению Алена, такие семейные выступления случались очень редко, но когда  получалось собраться всем вместе, счастью Алена не было предела. Создавалась иллюзия, что у них в семье всё хорошо: мама и папа любят друг друга, как раньше.

Демоны в его душе росли, и уже разговоры с матерью не приносили облегчения. Он боролся с ними по мере своих слабых детских сил, но они всё равно приходили, мучая, причиняя боль, истязая душу. Иногда казалось, что он просто не выдержит, сойдёт с ума, но приходил день, и чёрные тени отступали, чтобы вернуться ночью. Случаи лунатизма происходили всё чаще. Но теперь мама клала возле кровати мокрую тряпку, и Ален просыпался, только ступив на пол. Пробуждение происходило резко, тело пронзало электрическим током, и он потом долго не мог уснуть, лежал, устремив взгляд в потолок и повторяя одно и тоже слово:

- Уйдите! Уйдите! Уйдите! – пока силы не покидали его, и он не погружался в тяжёлый сон, полный кошмаров и чудовищ.

 

 

                                                                       Часть II

                                                                       1.

 

Гитара была моей подругой уже больше пяти лет. Иногда я пел в кругу соседей или родственников, но обязательно в сумерках или в темноте, которую слегка разбавлял огонь от камина. Я не понимал, что со мной случилось за эти годы, ведь раньше меня не смущала публика. Ведь можно было просто закрыть глаза и отгородиться от всех, но теперь появилось какое-то беспокойство перед случайными слушателями. Оно не проходило даже тогда, когда песня полностью овладевала мной. И всё-таки я продолжал эти импровизируемые выступления.

Часто на уроках я глядел в окно и мечтал, не слыша слов преподавателя. Мечтал если не о богатой, то хотя бы об обеспеченной жизни для себя и родителей. Я чувствовал  себя обязанным перед ними, появятся деньги и между ними наладятся отношения, обязательно, а как же иначе? И я тогда перестану быть для них обузой, лишним ртом.

Я шёл по коридору школы, обращая на себя внимание всех своих одноклассников, некоторые крутили пальцем у виска, некоторые смеялись мне в спину, но я уже давно привык к этому и не реагировал на косые взгляды.

Мои волосы были гораздо длиннее общепринятых норм, и это мне уже доставляло неприятности, пришлось уйти из футбольной команды, потому что тренер был весьма настойчив, когда говорил, что мне не помешало бы постричься. Даже предлагал с ухмылкой деньги на парикмахерскую.

-          Ты похож на девчонку, приведёшь волосы в порядок, вот тогда и приходи. Ты неплохой нападающий, мы будем с нетерпением тебя ждать.

В тот день я пришёл домой и долго смотрел на себя в зеркало, искренне недоумевая, что их всех так возмущало в моём внешнем виде. Может то, что я неосознанно пытался быть похожим на негров? Бакенбарды, длинные пряди, которые мне каждое утро приходилось долго укладывать, смазывать бриллиантином, чтобы они лежали так, как надо.

А может голос в голове? Мой невидимый собеседник хвалил меня за то, что я не боюсь плыть против течения.

«Ты выделяешься из серой массы. Правильно, а то все, как солдаты на параде»

Но чего мне это стоило, знал только я один. И что заставляло меня это делать, я не мог себе объяснить. Наверное, мне не хотелось быть похожим на остальных: с «ёжиком» на голове, со стальными мышцами. Девчонкам нравились такие парни, а меня представительницы прекрасного пола зачастую обходили стороной. И всё-таки у меня была личная жизнь. Чистые невинные девушки из таких же бедных семей. Я их всех знакомил с матерью, и начинал встречаться с ними только после её одобрения. И она всегда оказывалась права. Мне было комфортно с ними, мы много гуляли, посещали вместе церковь по воскресениям, ходили на киносеансы. Иногда на особо полюбившиеся фильмы я потом ходил один: Дин Мартин, Джеймс Дин были моими кумирами, я запоминал их реплики и в любое время мог их воспроизвести по памяти. Часто дома я разыгрывал небольшие сценки, играя несколько персонажей сразу, мне это очень нравилось, но главным для меня оставалась музыка.

Я был частым гостем на Бил-стрит. Вечером с друзьями мы ходили туда, несмотря на запреты родителей. Заходили в бары и смотрели на выступления чернокожих музыкантов, меня завораживали их голоса и движения. Это была совсем другая музыка, заставляющая кровь быстрее бежать по жилам. Ни Джин, ни Билли не понимали моего восторга. Они от нетерпения притоптывали ногами.

-          Может, уже пойдём?

-          Ребята, давайте ещё побудем. Вы вслушайтесь в эти звуки. Это ведь потрясающе.

-          Ален, это негры, что в них может быть потрясающего? Это ведь примитивная музыка.

-          Вы ничего не понимаете

-           Да уж, куда нам! – обиделся Джин.

Но я уже его не слышал. Закрыв глаза я вслушивался в ритм-энд- блюз. На радиоле это звучало совсем по-другому. Я поймал себя на том, что раскачиваюсь из стороны в сторону, притоптывая в такт левой ногой.

-          Эй, Ален! – окликнул меня Билли – Вернись к нам!

Я чувствовал себя, как в трансе.

-          Что? Ты что-то сказал?

-          Ты сейчас где?

-          Не задавай глупые вопросы, - отмахнулся я.

-          Да ты, небось, и половины не слышал из того, что я говорил.

-          Ладно, пойдём. Вам это неинтересно, - раздражённо произнёс я .

Мы вышли на улицу и увидели драку. Два белых парня избивали чернокожего. Тот уже был на земле и не пытался отбиваться, только прикрывал голову руками. Я дёрнулся, чтобы вмешаться.

-          Остынь, Ален! Это их дела. Нас это не касается. Ты же не знаешь, что произошло.

-          Да чтобы ни случилось, они же убьют  его!

-          Вон уже бегут полицейские.

Обернувшись напоследок, я увидел, как стражи порядка грубо подорвали окровавленного парня и защёлкнули на его запястьях наручники.

 Я быстро попрощался с ребятами, мне нужно было срочно попасть домой для беседы с Богом, я нуждался в этом, как в глотке воздуха. Я опустился на колени и воззвал к Всевышнему.

-          Господи, почему же так много жестокости в этом мире? Они ведь талантливые люди, а обязаны гнуть спину на хлопковых полях, терпеть унижения. Боже, когда же в этот мир придёт милосердие?

Мама заглянула ко мне.

-          Сынок, что случилось?

По моим щекам текли слёзы.

-          Почему жизнь так несправедлива к людям с другим цветом кожи?

-          Ален, ты же всё знаешь! Они расплачиваются за грехи своих предков. Ты ведь читал Библию?

-          Читал, но неужели целая раса должна платить за проступок единственного сородича?

-          Господь так распорядился. Не нам судить. Милый, у тебя слишком чувствительное сердце. Так нельзя, ты не доживёшь и до тридцати, и что мне тогда делать?

Она окинула меня взглядом.

-          Какой же ты красивый у меня!

Я смущённо опустил глаза.

-          Мама, ты преувеличиваешь, я самый обычный. Эти прыщи, они меня уже замучили.

-          Это всё последствия твоего взросления, со временем это пройдёт.

Она поправила прядь, упавшую мне на лоб.

-          Совсем взрослый, скоро вылетишь из гнезда, и я останусь одна.

-          Не надо так думать, я всегда буду рядом.

-          Дети взрослеют, у них появляются свои семьи, своя жизнь, и родители становятся не нужны.

-          Ты будешь нужна мне всегда, запомни это. Тебя в моей жизни не заменит никто.

-          Я очень люблю тебя, сынок.

-          Я знаю, мама.

Я обнял самого родного мне человека, поцеловал в макушку. Мать прижалась ко мне и закрыла глаза.

                                                    

                                                                 2.

 

Выпускной в школе не явился ярким событием в моей жизни. Я стремился поскорее окончить школу, чтобы пойти работать, и приносить домой полноценную заработную плату. И всё-таки.. Я долго стоял возле зеркала, укладывая волосы, сегодня не было ярких красок, только чёрное и белое. Строгий костюм…Я впервые одел его.

«Вот я и стал взрослым»                   

От этой мысли появилось какое-то радостное возбуждение. Наконец-то.. Я уже не ребёнок и хозяин своей судьбы. Теперь я сам мог управлять своей жизнью и принимать важные решения, хватит держаться за мамину юбку. Я начал уставать от её опеки, иногда она душила меня, но, конечно, об этих мыслях никто не знал.

Накануне отец провёл со мной беседу.

-          Джоан очень хорошая девушка, и нам с мамой она очень нравится

-          Я знаю, папа.

-          Поэтому не позволяй себе лишнего, не пугай её. Скажу тебе по секрету, вокруг много женщин, готовых на всё.

-          Ты это о чём?

-          Ты же часто бываешь на Бил-стрит?

-          Нет!

-          Не ври мне! Я прекрасно всё знаю. Вы с друзьями часто там бываете.

-          А мама знает?

-          Нет, она не догадывается. Это будет наш небольшой секрет.

Отец отхлебнул пива, вытер губы рукой.

-          Видел там цыпочек, которые разгуливают по улице в неприлично коротких юбках? С ярко- накрашенными губами.

Я вспомнил, как Джин цокал языком, когда кто-нибудь из этих девушек проходил мимо. Только сейчас я стал догадываться о том, каким ремеслом те зарабатывают себе на жизнь.

-          Так вот, если девушка готова на всё, готова пойти с тобой по первому твоему зову, значит, она уже испорчена, ею управляет похоть. А вот те девушки, которые окружают тебя, невинны, из хороших семей, и одна из них когда-нибудь станет твоей женой.

Я задумчиво кивнул.

-          Ты всё понял?

Я давно это понял, друзья просветили. Многие из них уже давно посещали этих ярко накрашенных девиц, но я пока сторонился их. Все эти дела вызывали у меня отвращение и тошноту, особенно, когда приходилось выслушивать сальные подробности этих встреч. Всё, что я себе позволял в отношениях с девушками, это лёгкое объятие, поцелуй в щёчку и, Боже упаси, пойти на большее.

-          У тебя ведь ещё не было женщины? – отец был уже изрядно пьян.

Я почувствовал, как щёки заливает краска.

-          Я так и думал. Это хорошо, но затягивать с этим не следует. Мы с твоей матерью поженились, когда мне было немногим больше, чем тебе. И ещё, секс может быть приятным, даже очень.

-          Папа, остановись, мне неприятно это слушать. Мама меня учила совсем другому.

Отец раздражённо скривился.

-          Женщины! – презрительно произнёс он – Что они могут понимать в нашей природе? А мы в этом нуждаемся гораздо больше, чем они.

Я упустил нить разговора, отец уже путался в словах, и смысл его слов ускользал от меня, но основное я понял. Я понял, куда отец часто отлучался из дома, и почему я часто заставал мать в слезах.

Положа руку на сердце, я и сам часто задумывался над этим. Я знал, что жену буду выбирать долго, чтобы жениться раз и навсегда. Ведь придётся давать обеты перед Богом. Только так, а не иначе, а все «приятные» ощущения были мне не нужны, по крайней мере, сейчас. Поэтому я проходил мимо призывных взглядов жриц любви, хотя друзья останавливались и заговаривали с ними, флиртуя, похлопывая их ниже спины, те жеманно хихикали и шли дальше, когда понимали, что денег они с нас не поимеют. С тех пор для меня девушки делились на две категории: те, с которыми можно было провести время, не боясь оскорбить их словом или делом, они все готовы были стерпеть, чтобы получить лишний доллар. И те, которые окружали меня в повседневной жизни: скромные, опускавшие глаза, при малейшем напоминании о чём-то большем, чем просто поцелуй. Они оставались неприкосновенными. У них на лице не было и грамма косметики, нежная кожа, розовые губы. А если возникали грязные мысли, я сразу шёл в церковь, исповедовался и молился, вымаливая у Бога прощение. Пастор объяснял, что такие размышления нормальные для юноши моего возраста.

-          Ты становишься мужчиной, - говорил он.

-          Но мои родители говорят, что думать о таком - грех.

-          Правильно. И ты не должен допустить, чтобы такие помыслы полностью завладели тобой. Бесы всегда пытаются соблазнять нас сладкими посулами, но ты должен сопротивляться им. Иди, мой мальчик, и да пребудет с тобой Господь!

-          Аминь!

Я крестился и уходил. На душе становилось спокойно и легко. Тёмные тени отступали, я приходил домой, насвистывая какую-то мелодию, обнимал маму, спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь, помогал по дому. Отца всё чаще по вечерам не бывало дома. Я уже не мог видеть плачущую мать, это разрывало мне сердце, не зная, чем помочь ей, я просто подходил  сзади, обхватывал её руками и говорил:

-          Всё будет хорошо, я обещаю тебе. Нам нужно только немного потерпеть.

В такие минуты нам никто не был нужен. Джесси незримо присутствовал рядом, я чувствовал его, и чувство вины вновь поднимало голову, и я, в который раз, просил у него прощения за преждевременную смерть.

…Я сел за руль и завёл двигатель.

-          Ты такая красивая сегодня! – с восхищением произнёс я, кинув взгляд на сидевшую рядом девушку.

-          Спасибо, - смутилась она.

Джоан была в нежно-розовом платье, нежная и лёгкая, как мотылёк. Она опустила лицо к маленькому букетику.

-          Спасибо за цветы.

-          Не стоит.

В зале гремела музыка, кружились пары, мы прошли за наш столик, на нас никто не обращал внимания, и я был рад этому.

-          Может, потанцуем? – предложила Джоан.

-          Я не умею

-          А я тебя научу.

-          Нет! – резко ответил я.

Я безумно стеснялся своей угловатости и неуклюжести и не хотел выглядеть посмешищем в глазах одноклассников. Я не был готов идти на такие жертвы, даже ради Джоан. А она, обиженно наклонила голову и замолчала.

За весь вечер к нам никто так и не подошёл.

 

                                                     3.

 

Друзья уже долго уговаривали его посетить одну из «тех» женщин. И после долгих раздумий Ален согласился. Он хотел узнать, вокруг чего ходит так много разговоров. Девушка была сильно накрашена, много болтала, а парень сидел на кровати, уже жалея, что пришёл сюда. Его трясло, а  взгляд метался по маленькой квартирке.

-    Выпьешь? – спросила она.

Ален отрицательно покачал головой, в горле всё пересохло, но, боясь показаться несмышлёным мальчишкой, не стал просить чего-нибудь безалкогольного.

-          Как знаешь, - пожала плечами хозяйка – это помогло бы тебе расслабиться. Посмотри на меня. Меня зовут Милли, а тебя?

Он с трудом поднял на неё глаза.

-     Ален

-          Какой же ты невинный! Странно, такой красавчик, и один.

-          Я не один. У меня есть девушка.

-          Да ты, небось, боишься её и поцеловать по-настоящему. Мы, женщины, любим решительных мужчин.

Она подсела к нему.

-          Не надо бояться. Это естественно.

Не переставая говорить, она сняла с него рубашку.

-          Расслабься.

«Как же я хочу её! Господи, прости меня!»

Женщина медленно раздела его, уложила и стала нежно гладить по обнажённой груди.

-          Ты будешь кружить головы женщинам. О, да, именно так и будет.

Из-за тумана в голове, он плохо её слышал. От охвативших ощущений сердце пустилось вскачь. Ему захотелось, как можно, быстрее овладеть ею.

-          Не надо торопиться, милый.

Слова Милли подстёгивали его ещё больше. Он перевернул её на спину. Подсознание подсказывало, что нужно делать.

-          О!- протянул он, когда оказался внутри этого желанного тела.

Сдерживаться больше не было сил..

-          Прости!

-          За что? Всё было очень хорошо.

-          Ты всем клиентам это говоришь?

-          Ну, зачем ты так? Я была права, женщины будут сходить от тебя с ума. Я действительно у тебя первая?

-          А разве незаметно?

-          Ты чувствуешь, что надо делать. Девственники так себя не ведут.

Он молча одел брюки.

-          А может, повторим?

Ален посмотрел в её глаза, а потом набросился на девушку…

 

-          Что случилось, сынок?

Ему было стыдно, он не мог признаться матери в своём грехопадении.

-          Я просто хочу помолиться.

Мама внимательно посмотрела на него. Искусанные губы, лихорадочно блестящие глаза…

-          Господи, ты был с женщиной! – вскрикнула она -  и вне брака! Какой грех! Молись! Надеюсь, Всевышний тебя услышит.

-          Прости меня, мама, я не устоял перед искушением.

-          Проси прощения не у меня, а у Бога.

Мама хлопнула дверью. Всю ночь Ален простоял на коленях, но успокоения так и не получил, его мысли так и не очистились. Он думал только о том, как вернуться в ту квартирку и вновь повторить пережитое. С тех пор молодой человек стал прятать эти мысли от матери и мучился угрызениями совести. Со временем острота прошла, и он только иногда мысленно возвращался на Бил-стрит, но в реальности перестал ходить туда, да и некогда было. Ален устроился водителем грузовика и теперь, крутя баранку с утра до позднего вечера, он приходил домой и валился спать. Только в выходные дни Ален мог дать себе роскошь расслабиться, играя с ребятами в футбол или посещая кинотеатр под открытым небом.

 

 

                                                     4.

 

И однажды мне снова явился брат. Я видел его настолько отчётливо, что меня прошиб холодный пот.

-          Я сплю?

-          Нет, не спишь.

-          Джесс, это ты?

-          Привет, братишка!

-          Почему ты снова здесь?

-          Ты долго собираешься прозябать в нищете?

-          Но что я могу?

-          Это слова слабого человека.

-          Вскорости я собираюсь учиться на электрика.

-          У тебя талант, приятель.

-          Талант? О чём ты говоришь?

-          Голос. Твой голос.

-          Брось. Моего голоса достаточно для того, чтобы петь на домашних вечеринках.

-          Да неужели? Почему же ты с таким вожделением смотришь на студию звукозаписи, мимо которой проезжаешь, чуть ли не каждый день?

-          Откуда ты знаешь?

Призрак рассмеялся. Я смотрел на него широко раскрытыми глазами. Существо говорило и смеялось в точности, как я сам, и от этого становилось особенно жутко.

-          Меня не надо бояться, я не причиню тебе вреда. Мы ведь братья.

-          Тогда чего же ты от меня хочешь?

-          Я хочу, что ты встал с колен и поверил в себя. Тебе не надоело терпеть унижения?

-          Надоело.

-          Так действуй!

Я почувствовал сильный толчок в грудь. Рядом со мной больше никого не было. И я принял решение. Вот только хватит ли у меня решимости сделать этот шаг?

«Хватит! Ты должен сделать это!»

 

Это была маленькая студия, таких было много в моём городе, она манила меня огнями. Но если бы не эта ночная встреча я никогда бы не отважился войти туда. Но голос брата не давал покоя, пока я в один из дней не остановил машину возле небольшого здания с неоновыми огнями. Внутри уже толпились молодые люди, решившие, как и я, попытать счастья. Стояла тишина, и в воздухе висело напряжение ожидания. Я записался у секретаря, миловидной молодой женщины по имени Кэтрин, и стал  ждать своей очереди. И она двигалась очень быстро, вот подошёл и мой черёд. Кэтрин попросила  меня стать поближе к микрофону…

Я вышел на улицу и вдохнул воздух полной грудью. В голове стоял туман. Стоя перед микрофоном, я почувствовал себя на своём месте, это было чувство умиротворения и покоя, и не шло ни в какое сравнение с теми ощущениями, которые я пережил год назад в маленькой квартирке на Бил-стрит, хотя думал, что лучше и быть не может. Это было нечто. Мысли в голове путались, возбуждение переполняло и сейчас. Вот только звук мне не понравился, какой-то глухой и пустой. Я был недоволен тем, как звучала моя гитара и мой голос. Я знал, что способен на большее, но что-то мне перехватило горло, когда я затянул первую ноту. Это была пародия на пение. Но,тем не менее,после записи Кэтрин сквозь стеклянную перегородку скрестила большой и указательный пальцы, изображая букву «О».

-          Это было очень плохо? – спросил в отчаянии я.

-          Нет. Надо, чтобы тебя послушал мой босс.

-          Вы действительно так думаете?

Сейчас на улице я подумал о том, что это была всего лишь поддержка.

«Она, наверное, всем так говорит. Лучше бы я туда не ходил»

« Не раскисай! Надо было, чтобы ты это пережил и понял, что тебе это нужно»

«Уйди! Я сделал, как ты хотел. Доволен?»

«Это только начало, вот увидишь»

«Но что мне теперь делать? Я не смогу жить без этого»

«А ты и не будешь. Всё, что надо, ты уже сделал. Остаётся только ждать»

 

                                         5.

 

Прошло полгода, и я почти смирился с поражением. Джесси пропал и больше не приходил, как я его ни звал.

Этот звонок прозвучал, когда я уже ни на что не надеялся.

Меня встретил сам владелец студии. Я представлял его седовласым мужчиной,  слегка за пятьдесят, но всё оказалось не так. Это был молодой человек, старше меня лет на десять.

-          Здравствуй, Ален! Вот появилась подходящая песня для тебя. Попробуешь?

-          Конечно, сэр.

-          Давай без этих «сэр» и «мистер». Зови меня просто Стив.

И вот я снова у микрофонной стойки, но спустя несколько часов стало ясно, что ничего не получается. Стив вышел ко мне.

-          Чего приуныл?

-          Я зря отнимаю у Вам время.

-          Я так не думаю, просто ты ещё не подобрал свой стиль. А ты думал, что всё получится сходу, у тебя, новичка? Нужно очень много работать, очень много, чтобы вышло что-то путное. Понял? Давай ещё раз.

Мы работали до позднего вечера и зря.

-          Мы должны встретится завтра. Я приглашу своих сессионных музыкантов. А сейчас - отдых.

В  ту ночь я так и не заснул. Мама меня успокаивала, говорила, что не надо сдаваться.

-          Если тебе это действительно нужно, всё получится, Господь поможет.

-          Ты веришь в это?

-          Конечно, ты рождён для особой судьбы. Жертва Джесси не должна пропасть даром.

Впервые я был зол на мать за эти слова. Причём здесь брат? Это было нужно МНЕ! Но я ничего не сказал.

 

В студии меня уже ждали.

-          О, новичок! – поприветствовал меня парень с гитарой. – Привет, я Стюарт. Можешь называть меня Стю. Классная причёска!

-          Спасибо!

-          Может, уже начнём? – сказал второй музыкант с контрабасом по имени Роберт.

В перерыве, когда отчаявшийся Стив дал нам отмашку на отдых, я стал играть отсебятину, что в голову взбредёт, мне всегда нравилась одна песня, и я всегда мечтал её сыграть более быстро, придать ей бесшабашности, ноги стали выписывать кренделя, ребята сначала обескуражено наблюдали за мной, а потом подхватили ритм.

Когда песня кончилась, я и сам не понял, что со мной происходило в течение последних нескольких минут, это был и я, и не я. Как будто какой-то бес завладел моей душой, этакий маленький озорной чертёнок.

Стив выскочил к нам. У него были бешеные глаза.

-          Ну и что это было? – закричал он.

-          Ничего особенного. Простите нас.

-          Глупец! Ты за что просишь прощения? – от Стива летели искры возбуждения.

-          Ну, за эти шалости в студии.

-          Ты действительно не понимаешь, что только что спел? Это же стопроцентный хит.

-          Вы шутите?

Ребята молчали.

-          Давайте ещё раз!

 

6.

 

В одном из интервью я как-то рассказал о страхе, что моя жизнь -  это сон, и я боюсь проснуться. В тот момент я был искренен, как никогда. Моя жизнь перевернулась. Я еле поспевал. Это уже был не я. Сцена, девочки, визжащие на концертах, бесконечные переезды с места на место, гостиницы. Я уже не принадлежал самому себе. После той первой записи прошло только полгода, но меня уже знал почти весь Юг. С меня стекало семь потов, когда я выступал, и потом, после концерта, я ещё долго не мог отойти от этого.

Мама пыталась меня контролировать, как раньше, и я отчитывался перед ней, как послушный сын, но затем я превращался в другого человека.

-          Ты так похудел за это время! – причитала мама, увидев меня после первых гастролей.

-          Мама, ты преувеличиваешь! Ну, стал немного стройнее, а если ты переживаешь за моё питание, то зря. Я нормально питаюсь.

«Слава Богу, ты не видишь того, что творится на концертах. Иначе навсегда запретила бы мне заниматься музыкой»

От этой мысли мне сразу стало плохо. Без всего этого я уже не представлял своей жизни. Моя музыка зажигала не только сидевших в зале, но и меня самого. Сквозь моё тело пробегал электрический разряд, от макушки до носков ботинок.

-          Что же с тобой творится, мой мальчик?

-          А что?

-          Ты измождённый, бледный, какой-то возбуждённый. Почему? Ты ведь дома

-          Всё в порядке, мама, - с лёгким раздражением произнёс я.

-          Да уж вижу. Забыл ты свою маму.

Раздражение мгновенно прошло, сменившись чувством вины. Я обнял её.

-          Что ты такое говоришь? Я рядом. Даже когда уезжаю, я всегда мысленно с тобой.

-          Джоан уже заждалась тебя.

-          Да? Я встречусь с ней сегодня вечером. А сейчас хотел бы отдохнуть.

Мама молча поднялась и ушла. Впервые за последнее время я остался один и понял, как устал, морально, душа, казалось, была вывернута наизнанку.

«Привет!»

«Ты долго не приходил»

«Дал возможность действовать тебе самому. А ты - молодец, справился. Теперь понял, что я был прав?»

«Да! И я очень благодарен тебе. Это, как, как…»

«Не трудись, я знаю, что ты чувствуешь»

«Правда?»

«Конечно, ведь мы одно целое. Вот только маму разочаровываешь»

«Знаю, но я уже не могу вернуться к старой жизни. И что делать?»

«Не знаю. Рано или поздно она всё равно обо всём узнает»

«И это разобьёт ей сердце»

«А может, и нет. Она будет гордиться своим сыном »

Я почувствовал, как мои губы кривятся в ухмылке.

«Таким ты мне нравишься больше. Так держать, братишка!»

 

  Мне пришлось уволиться с прежней работы, т.к. на неё совсем не оставалось времени, но я не прогадал, и хотя  от концертной деятельности я имел не намного больше, но теперь мог всецело отдаться любимому делу. Мы переезжали из одного города в другой, колеся по провинции, давая концерты в  ресторанах, на ярмарках.

Теперь девушки не воротили от меня нос, наоборот они были одержимы мной, иногда это пугало, но больше я был от этого в восторге.

Наблюдая за Стивом, я видел, что его что-то гнетёт. Я спросил его, что именно и услышал в ответ:

-          Это всё не то, тебе надо выходить на новый уровень, а я у меня нет таких возможностей.

-          И это всё? – рассмеялся я

-          Нет, ты не понимаешь. Кабаки и ярмарки это не для тебя. Тебе нужно двигаться дальше. Вот выпустим новую пластинку, и её уже надо раскручивать по-другому. Тебя должен слышать Нью-Йорк и Лас-Вегас.

-          Перестань, Стив. Меня всё устраивает. Я никогда не стремился к большой славе. Мне это не нужно.

Стив с удивлением посмотрел на меня.

-          У тебя что, совсем нет амбиций?

-          Нет, я привык довольствоваться малым. Денег на жизнь хватает, и, Слава Богу! Переехали в новый дом, кстати, теперь мы с тобой соседи. Купил маме, как и обещал, розовый «кадилак»

-          Ты откуда свалился, парень? Ты хоть понимаешь, каким талантом обладаешь?

Ладно, это долгий разговор, со временем понимание этого придёт к тебе, а теперь за работу.

Я часто задумывался над словами Стива, но понять так и не смог. О чём он говорил? У меня голова шла кругом от этих мыслей. Конечно, он привык иметь дело с профессионалами и говорил с ними на понятном им языке, но мне этот язык был неведом.

 

                                                     7.

 

Когда я в первый раз встретил этого человека, он показался мне Санта-Клаусом. Наверное, именно так и представляют себе дети этого сказочного персонажа. Антураж портила только извечная сигара во рту.

Я стал часто видеть его на своих концертах, он внимательно наблюдал за мной, подходил к моему менеджеру, и они подолгу о чём-то беседовали. И вот он сам захотел встретиться со мной. Наедине.

-          Ну что, мой мальчик, не надоело тебе ездить по провинции?

Этот прямой вопрос поставил меня в тупик.

-          Молчишь? Неужели никогда не задумывался, а что дальше?

-          Нет, сэр, а зачем? Всё, что надо, у меня уже есть.

-          Уверен? А большие площадки, залы на несколько тысяч людей, знаменитые студии звукозаписи, например, RCA.

У меня перехватило дыхание от открывающихся перспектив.

-          Вижу, я в тебе не ошибся. Вон, как глаза загорелись.

-          Да нет, это не для меня.

-          Боишься, что не справишься?

-          Да нет, сэр, дело не в этом. Я не могу объяснить.

-          А и не надо ничего объяснять. Ты просто запаниковал. Ты-профессионал, я тоже, так почему бы нам не объединить наши усилия для нашего общего блага. Подумай, а потом снова встретимся и обсудим, что нам делать дальше. Хорошо?

Он улыбнулся мне, и снова напомнил Санту с мешком подарков. Вот только хочу ли я этих подарков? Оставить всё, Стива, родителей в погоне за призрачной мечтой? Ведь сейчас я крепко стою на ногах, а что ожидает меня там, за горизонтом, только Бог знает и вряд ли раскроет это мне.

-          Мама, мне надо поговорить с тобой.

-          Да, сынок, я заметила, что последнее время ты сам не свой.

-          Я встретился с одним человеком.

-          Да, я знаю, Бобби уже сказал мне. И что он хочет от тебя?

-          Не от меня, мама, а для меня. Он хочет сделать меня знаменитостью.

-          Но ты ведь и так знаменит. По радио только о тебе и говорят.

-          Нет, мама, не так. Сейчас меня знает только Юг, и в основном, провинция.

-          Нет, не надо. Я поняла тебя.

-          Ты чего-то испугалась?

-          Испугалась? Да я просто в ужасе. Ты знаешь, кто такие «звёзды»? Люди, погрязшие в разврате и пьяных дебошах. И ты хочешь стать таким же?

-          Но почему так мрачно?

-          Ты чистый мальчик из честной семьи, и я хочу, чтобы ты не забывал об этом.

-          Я никогда этого не забуду, но, мама, я очень хочу попробовать. Это нужно мне.

-          Но чем тебя не устраивает то, что ты имеешь?

Я поднял голову и произнёс то, что хотел сказать с самого начала:

-          Мне нужно больше. Я понял, что мне тесно.

-          Он страшный человек, если за одну встречу смог перетянуть тебя на свою сторону.

Я рассмеялся.

-          Знаешь, кого он мне напомнил? Санту.

-          Я хочу поговорить с ним.

-          Хорошо, но, пожайлуста, подумай над моими словами.

-          Я подумаю.

Она поднялась и тяжёлой походкой направилась на кухню. И только сейчас я заметил, как она постарела за столь короткое время. И в этом снова был виноват я.

Я пошёл за ней, обнял, взял её руки в свои, поцеловал их, прижался к ним щекой.

-          Я очень люблю тебя. И сделаю, как ты скажешь, но для меня это очень важно, очень.

В её глазах стояла боль и слёзы.

-          Ты даже не представляешь, что я чувствую, когда ты уезжаешь на гастроли, мне постоянно снятся кошмары, как ты разбиваешься на машине и окровавленный лежишь на дороге или как тебя убивает какой-нибудь фанатик.

Я не стал ей рассказывать, что неоднократно попадал в автокатастрофы и чудом оставался жив, выскакивая из машины в последние секунды. Вот ещё один секрет от самого близкого человека, сколько их ещё будет? Я почувствовал на своих волосах её руку, она ласково гладила меня.

-          Всё будет хорошо, сынок. Бог не оставит нас.

-          Что ты решила?

-          Не знаю. Пока не знаю. Но я хочу, чтобы ты был счастлив. Больше всего на свете.

-          Я просто хочу, чтобы вы с папой навсегда забыли о бедности.

-          Мы живём в хорошем доме, не боясь, что придёт арендатор и поднимет плату за квартиру, ты стал одеваться, как достойный молодой человек. Я хочу посмотреть на тебя.

Я поднял лицо.

-          Ты выполнил обещание.

-          О чём разговор?

В дом вошёл отец. Теперь вечера он проводил дома и почти не пил. Между родителями установилось хрупкое перемирие.

-          Да вот, у Алена намечается серьёзный поворот в его карьере.

-          Да? Интересно. И в чём он заключается?

-          Со мной встретился один влиятельный человек, который обещает сделать меня настоящей «звездой»

-          Да ты что! Так это же замечательно!

-          Что ты такое говоришь? – вскинулась мама – ты представляешь, чем это грозит?

-          Ты и так слишком его опекаешь. Он уже взрослый. И должен научиться принимать решения сам. Пусть попробует, ведь всегда можно дать задний ход.

 

И вот снова встреча.

-          Вы сделали мне предложение, от которого я не могу отказаться.

-          Я рад, что ты так решил, родители уже знают?

-          Да, мать боится, а отец поддерживает.

-          Это хорошо, одного будет легче уговорить.

В его бледно-голубых глазах промелькнуло выражение, которое мне не понравилось, но потом он улыбнулся, и я решил, что мне просто показалось.

-          Сначала покатаешься по нескольким более крупным городам, чем раньше, нужно, чтобы ты оперился, ну, а потом подпишем контракт.

-          А как же Стив?

-          А ты не знаешь?

-          Нет. Он согласился продать твой контракт за тридцать тысяч.

«Тридцать серебренников» - промелькнуло в голове.

-          Но это ведь баснословные деньги.

-          Ты стоишь дороже, мой мальчик, гораздо дороже.

 

Я сидел в кресле и наблюдал за их лицами. Казалось, целую вечность они изучали друг друга, пока мистер Парсонс не начал первым:

-          Миссис Перри, Вам не следует меня бояться.

-          А кто Вам сказал, что я Вас боюсь? Я боюсь за своего сына, он у меня единственный.

-          Ну, Вы же не на войну его провожаете.

-          У Вас есть дети, мистер Парсонс?

-          Нет.

-          Вот видите, Вам меня не понять.

-          Да, конечно, Вы - мать и последнее слово останется за Вами, но подумайте, прежде чем давать окончательный ответ. У мистера Фелпса контракт Алена почти выкуплен, нужно ловить момент, пока время не упущено.

-          И что Вы собираетесь делать?

-          Сначала гастроли, потом новые записи, так же как и здесь, только в более крупных масштабах. Нью-Йорк, Чикаго, Лас-Вегас.

-          Вот это меня и пугает. Я вообще перестану видеть своего сына.

-          С чего Вы взяли? Наоборот, всё будет более упорядочено. Ну, неужели Вы не хотите, чтобы об Алене узнала вся Америка?

Мама смотрела на него глазами полными ужаса. И тут мистер Парсонс улыбнулся и взял её за руку.

-          Всё будет в порядке, миссис Перри.

Я наблюдал за ними и не мог понять, что между ними происходит. Мама не пыталась вырвать руку, хотя это было вне всяких правил. Молча слушала, как в трансе, и кивала. А потом как будто пришла в себя и вырвала руку.

-          Я поняла Вас. Только пообещайте мне, что с ним ничего не случится.

-          Даю Вам слово. По крайней мере, до его совершеннолетия. А там, неизвестно, что будет, может, к тому времени, Ален заработает достаточно денег, чтобы почивать на лаврах.

-          Хорошо, если так.

-          И сколько же Вы денег собираетесь заработать, чтобы остальную жизнь ничего не делать? – вмешался отец.

Мама бросила на него испепеляющий взгляд, но промолчала.

-          Талант вашего сына стоит миллионы.

-          Сколько? – у отца даже голос охрип от удивления.

-          А вы что думали? Скажу без ложной скромности, я не размениваюсь по мелочам.

Годик-полтора и вы не узнаете своего сына.

-          Вот это и пугает меня больше всего, - пробормотала мама.

 

8.

-          Прости меня, Ален. У меня не было другого выхода. Я практически разорён, и эти деньги, как нельзя кстати.

-          Тебе не надо извиняться, ты сделал главное – поверил в меня, дал шанс.

-          Тебя ждёт великое будущее. Не знаю, даст ли оно тебе счастье, или ты всю жизнь будешь искать покой, но тебе это нужно. И я очень прошу тебя , сохрани чистоту своей души. Я понимаю, что когда тебя закрутит воронка большого шоу-бизнеса, трудно будет остаться прежним, но ты уж постарайся. За это тебя будут любить ещё больше. Я так понимаю, Бобби и Стюарт едут с тобой?

-          Не знаю, я ещё не говорил с ними об этом. Всё так быстро закрутилось, я ещё и сам с трудом верю, что это действительно происходит со мной.

-          Удачи тебе, приятель. Задай им там всем жару. Покажи, на что способны парни с Юга.

-          Я постараюсь.

-          Опять твоя скромность. Желаю тебе удачи, а если тебе вдруг обрежут крылья, милости прошу, снова к нам. Моя маленькая студия будет ждать тебя.

 

Часть III

 

                                                                       1.

 

    Ален проснулся, но долго не открывал глаза, просто лежал и наслаждался тишиной. Он уже устал считать гостиницы и города, в которых они побывали за последние несколько месяцев. С родителями он теперь общался исключительно по телефону. Он до сих пор не привык к тому ритму жизни, в котором его завертела судьба. Альбом, записанный всего лишь пару месяцев назад, стал золотым. Несколько песен возглавили хит-парады не только на Юге, но и на севере Америки. Рекламная машина, запущенная его менеджером, крутила во всю всеми своими колёсиками.

Сегодня Ален собирался лететь домой, наконец, он обнимет маму.

Рядом с ним заворочалась девушка.

-          Ты уже проснулся, милый?

Ален промолчал, встал с кровати и направился в ванную. Последний концерт вконец его вымотал, он чувствовал, что работает на пределе сил.

И, наконец, долгожданный отдых, который был нужен всем, и его музыкантам, в том числе. Такой темп гастролей им был неведом. Они только удивлялись энергии певца. Казалось, ещё чуть-чуть, и Ален потеряет сознание прямо там, на сцене, но нет, он дорабатывал программу до конца, а потом ещё общался с ними и с поклонницами, пожелавшими посетить его гримёрную.

Теперь практически каждую ночь он проводил с новой девушкой, которую выбирал из толпы пришедших взять у него автограф. Они все сходили с ума, стоило ему сделать движение бёдрами. В зале всегда стоял такой шум и визг, что его не было слышно.

   Зачесав мокрые волосы назад, Ален вернулся в спальню. И недоумённо поднял брови.

-          Как? Ты ещё здесь?

Девушка надула губки, которые ему ночью так нравилось целовать, но теперь интерес к ней был потерян.

-          Я думала…

-          Я знаю, детка, но у меня совсем нет времени.

Ален одел строгий костюм и стал собирать чемодан.

-          Как-нибудь ещё увидимся, - сказал он напоследок поклоннице и тут же забыл о ней.

Никакого уважения он к таким девушкам не испытывал, они готовы были убить друг друга, чтобы обратить на себя его внимание.

                                                           2.

 

Его встретили прямо на пороге дома. Грэйс вцепилась в него, как за спасательный круг, и уже не отпускала.

-          Ну, как вы тут без меня?

-          Да, сынок, - сказал Уильям – навёл ты шороху! На твои концерты теперь опасно ходить, сметут и затопчут.

Он улыбался, но на дне глаз виднелся какой-то страх. Грэйс молчала и просто гладила сына по плечам, лицу.

-          Ну, и как, нравится тебе такая жизнь?

-          Да, очень. Я люблю свою работу, люблю дарить людям радость. Мама, всё в порядке?

-          Ты дома, значит всё хорошо.

-          Я очень соскучился, особенно по твоим сандвичам с арахисовым маслом.

-          Да, да, конечно, я сейчас.

-          Нет, мама, потом. Просто посиди со мной. Да, кстати, вот…

Ален выложил на стол деньги.

-          Надеюсь, вам хватало того, что я высылал?

-          Конечно, сынок, даже ещё осталось.

-          Мама, теперь не нужно экономить.

У Уильяма загорелись глаза от количества сотенных бумажек.

-          Да, папа, теперь не надо думать о каждом центе.

Уильям, поняв, что попался, опустил глаза.

Грэйс смотрела на своего сына и не узнавала его. Гордая посадка головы, уверенный взгляд, и эта кривая ухмылка, часто появлявшаяся на его губах.

-          Ты ли это, мой мальчик?

Он обхватил ладонями её лицо.

-          Да, мама, это я. Я всё тот же.

Грэйс уткнулась ему в грудь и разрыдалась.

-          Мама, ты что? Что случилось?

-          Не уезжай больше.

-          Что ты такое говоришь? У меня контракт, да и вообще…

-          Да, конечно, теперь ты в нас не нуждаешься.

Ален встряхнул мать.

-          Посмотри на меня! Что ты видишь в моих глазах? Я всё также люблю вас и никогда не брошу, слышишь, никогда! Я сотню раз говорил тебе это, повторю в сто первый. Ты даже представить себе не можешь, с каким нетерпением я ждал, когда приеду домой. Просто у меня такая работа и другой я не хочу. Не хочу, понимаешь?

Краем глаза Ален заметил, как отец с вороватым видом схватил одну купюру и выбежал за двери.

-          Мама, ты понимаешь меня?

-          Нет, сынок. Я не понимаю твой одержимости, но ты мой сын, и я всегда буду любить и ждать тебя. Видел бы тебя сейчас Джесси, уж как бы порадовался за тебя. А я бы не оставалась одна.

И снова, как в детстве, Алена снова затопило чувство вины, как будто не было этих лет возмужания и обретения уверенности в себе.

-          Прости меня, мамочка.

С него, как маска, упал его уверенный вид и вот перед ней опять её мальчик: скромный и послушный, а не идол подростков.

Несмотря на панику и страх за него, она бережно вырезала из газет статьи о его успехах и клеила эти драгоценные кусочки в альбом. Их соседи часто останавливали её на улице, и кто с интересом, а кто с осуждением расспрашивали об Алексе. И она с гордостью рассказывала, а потом приходила домой и поливала слезами газетные вырезки.

-          Я очень устал, пойду, прилягу.

Вот теперь Ален почувствовал себя дома, в его комнате всё было так, как он оставил, уезжая на гастроли. Он лёг поверх одеяла и закрыл глаза.

«Ты доволен, что стал звездой?»

Ален даже вздрогнул, настолько неожиданно возник голос в его голове.

«До этого ещё долгий путь»

«Ну, ну, не скромничай. Девочки, автографы, шикарная жизнь, а?»

«Поклонники и сцена – вот главное удовольствие, а всё остальное – это так, следствие»

«Ну, кому как. В любом случае, ты счастлив, да?»

«Да, очень счастлив»

«Я рад за тебя, вот только о матери ты забыл»

«Ты это о чём?»

«Она пьёт»

Ален подскочил на кровати и выскочил за двери.

Грэйс была на кухне, готовила ужин.

-          Вот, - улыбнулась она – твои любимые сандвичи.

Ален переминался с ноги на ногу, не зная, как начать разговор. И тут почувствовал от неё слегка уловимый запах спиртного.

-          Мама, ты что, пьёшь?

Грэйс молчала.

-          Ответь мне!

-          Не кричи на меня!

Её глаза метали молнии.

-          Прости. Я очень боюсь за тебя.

-          Не ври ни мне, ни самому себе.

-          Почему ты пьёшь, мама? – на его глазах показались слёзы.

-          А ты не догадываешься?

-          Но разве не этого ли мы хотели? Помнишь, как мы с тобой мечтали, о богатстве, как будем жить в красивом большом доме, где всем будет хватать места, и вам с отцом больше не придётся работать?

-          Это ты мечтал, не я. Я много раз говорила тебе, чего хочу, но ты, по-видимому, превратно меня понял. Я хотела обычной жизни, твоей женитьбы, внуков.

-          А как же твои слова о моей великой судьбе? – в его голосе послышался сарказм

-          Не язви! Смерть твоего брата была жертвой, и я знала, что ты необычный ребёнок.

-          Знала или хотела так думать?

-          А ты изменился, раньше ты не был таким жестоким.

-          И в чём же моя необычность? Скажи мне! В том, чтобы петь на вечеринках или вкалывать на заводе? Извини, мама, но ты противоречишь сама себе. Невозможно достичь каких-то высот, сидя всё время дома. Пойду, прогуляюсь, мне надо подумать.

На город опустилась ночь, он шёл по улице и бросал взгляды на окна, за которыми шла обычная жизнь обычных людей.

«Но ведь такая жизнь уже не для меня, а, Джесси?»

«Не знаю»

«Что?! Ты заставил меня окунуться в этот водоворот, а теперь в кусты?»

«Ты ведёшь себя сейчас, как избалованный ребёнок. Ты сам этого хотел, я просто поддержал тебя. Дальше ты действовал сам»

«Да, ты прав. Прости!»

«А шоу-бизнес серьёзно воздействует на тебя, ты уже переступаешь через людей»

«Но что же мне делать? Бросить всё?»

«Тебе решать»

 

                                                     3.

 

Ален тихо вошёл в дом. В гостиной горел ночник. Мама сидела в кресле и смотрела телевизор, вернее, создавала видимость. Он подошёл к ней и отшатнулся от сильного запаха перегара. Грэйс посмотрела на него мутными глазами.

-          Ты вернулся?

-          Мама, прости меня, если можешь.

-          Это тяжелее, чем я думала. Мне казалось, что я справлюсь.

-          Мама, чего ты боишься?

-          Боюсь, что когда-нибудь ты не вернёшься.

-          Откуда?

-          Из той жизни, которая тебя окружает сейчас.

-          Мама, как ты можешь такое говорить? Ты самый родной для меня человек, только ты понимаешь меня и принимаешь таким, какой я есть. Я всегда думаю о тебе, всегда! Не пей больше, я умоляю тебя! Тебе надо отвлечься. Займись чем-нибудь.

-          Да чем же?

-          Да чем угодно! У нас теперь достаточно денег на любой твой каприз.

-          Деньги! – презрительно выплюнула Грэйс. – Да пусть будут прокляты ваши деньги.! Вы только о них и думаете.

-          Неправда! Для меня самое главное, чтобы вы ни в чём не нуждались.

-          Мы уже ни в чём не нуждаемся. Самое время тебе остановиться.

-          Мама, ты не знаешь, о чём говоришь. Это невозможно!

Грэйс оттолкнула его, встала и, пошатываясь, пошла на кухню. Ален услышал, как она долго, захлёбываясь, пьёт воду, а потом услышал её рыдания.

-          Господи, мама! Не плачь, родная. Я сделаю всё, что ты захочешь. Только не плачь.

-          Правда? Ты сделаешь это для меня?

-          Да, сделаю.

Ален опустил руки и, сгорбившись, ушёл к себе в комнату.

 

                                                                 4.

Утром Грэйс сама зашла к нему.

-          Это была тяжёлая ночь, правда, сынок?

-          Да уж.

-          Ты уж прости свою необразованную мамочку. Сама не знаю, что на меня нашло вчера.

Ален сел, тряхнул головой, пытаясь восстановить хоть какой-то порядок мыслей. После бессонной ночи голова была тяжёлой.

-          Всё будет хорошо, милый. Я слишком эгоистична и требую от тебя невозможного.

-          Ну, почему же…

-          Я не закончила. Я видела, какую радость ты даёшь людям своим пением, наверное, этого хочет от тебя Господь. А для меня это испытание, и я выдержу его.

-          Мама, ты уверена?

-          Конечно, мой родной. Быть матерью – тяжкая ноша, а ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения самостоятельно. Ладно, что это мы с тобой заговорились, вставай, завтрак уже на столе.

 

 

5.

 

-          У меня вчера был тяжёлый разговор с матерью, она хочет, чтобы я бросил сцену.

-          А ты? Чего хочешь ты?

-          Не знаю.

-          Мой мальчик, ты взял на себя обязательства, подписал контракты. Тебе нельзя уходить, это попросту невозможно.

-          Да, я понимаю, но…

-          Никаких «но»… Это жестокий мир и тебе придётся сделать выбор.

Его менеджер ещё долго говорил ему, как он важен для них всех. И то, что его мать рано или поздно поймёт его. Семена его лести упали на благодатную почву. Парсонс сказал ему именно то, что он и хотел услышать.

-          Да, сэр, я Вас понял.

-          Вот  и хорошо, отдохни там, как следует. Впереди нас ждут великие дела.

Ален положил трубку и долго сидел, устремив свой взгляд куда-то вдаль. Он хотел снова в студию и работать, работать, работать, чтобы не думать о мучительном выборе. Страх матери казался ему несколько надуманным, он чувствовал, как трещит ниточка, связывающая его с ней. Теперь у него появилась ещё одна любимая женщина: музыка. И она составляла серьёзную конкуренцию  его отношениям с матерью. Птенец оперился и стремился вылететь из гнезда, не боясь разбиться. И всё-таки сердце болело за маму. Он не знал, как разрубить этот узел изо лжи и недомолвок. Он любил мать, но и бросить ради неё то, что составляло смысл его жизни, он не мог, это было выше его сил.

 

                                                     6.

 

Джоан бежала к нему навстречу, как будто паря над землёй. Он схватил её в охапку и закружил. Она заливисто смеялась.

-          Уронишь!

-          Ты такая лёгкая!

Он поставил её на землю и припал к её губам. Это уже были поцелуи не подростка, и Джоан это сразу заметила.

-          А ты времени зря не терял, - уколола она его своей ревностью.

-          Я работал, Джоан, только работал.

-          Ну, да, конечно, – она отвернулась от него – ты думаешь, я газет не читаю? Знаю, что творится на твоих концертах.

-          Эти малышки ничего не значат для меня. Мне нужна только ты.

Ален улыбнулся.

-          Тебя опасно надолго оставлять одну. Глупые мысли тут же рождаются в твоей хорошенькой головке.

Он повернул её к себе и обнял.

-          Не надо думать об этом, детка. Без поклонниц не будет меня.

Ален поцеловал её в шею, от кожи девушки одуряюще пахло невинностью. Его ласки стали более смелыми.

-          Остановись, Ален! Что ты делаешь?

-          Прости, прости. Я перешёл границы дозволенного. Я просто схожу от тебя с ума.

-          Как же тяжело ждать тебя!

-          Милая, потерпи немного. Вот стану на ноги, и мы поженимся. Джоан, у меня к тебе просьба. Приглядывай за моей мамой, я беспокоюсь за неё.

-          Хорошо, но и ты не забывай о нас. Звони почаще.

 

7.

 

Но у судьбы были свои планы. Следующий год вывел Алекса на новую высоту. Его песни не сходили с верхних строчек хит-парадов и не только в Америке. Ален стал более уверенным в себе, его движения на сцене становились всё более раскованными и откровенными, подсознательно он, как никто, чувствовал свою публику и научился управлять ею. В его голосе появились сексуальность и томность, его синие глаза с пушистыми длинными ресницами оглядывали зал, и каждой девчонке казалось, что этот взгляд предназначается только ей. А потом взрывалась музыка и взрывался зал тысячами глоток, и Алекс переставал слышать самого себя. Но вместо того, чтобы утихомирить толпу, он, казалось, намеренно провоцировал её. Напряжение, зревшее в его душе с самого раннего детства, требовало выхода, и Ален выпускал его на волю. И на короткое время тиски разжимались.

В одном из городов Ален, увидев в зале юную пару, стал намеренно флиртовать с девушкой, та отвечала ему взаимностью. Парень бросал на Алена убийственные взгляды, но его это не останавливало, напротив…Какой-то бес, сидевший у него внутри, подначивал его. Девушка, уже забыв о своём молодом человеке, не сводила с Алена зачарованных глаз.

Когда концерт кончился, Ален, воспользовавшись временным отсутствием соперника, просто увёл девушку с собой. В темноте салона машины, он дал волю рукам и губам. И вдруг его кто-то грубо выдернул из горячих объятий поклонницы, посыпались удары. Ален пытался отвечать, но силы были явно неравны. Только, когда ему на помощь пришли полицейские, он смог, наконец, подняться с земли.

Это была первая взбучка от мистера Парсонса.

-          Сынок, ты, что же это такое вытворяешь?

Ален виновато склонил голову, ковыряя носком ботинка пол.

-          А если бы он убил тебя?

Ален выслушивал нотации, но вины не чувствовал. Наоборот, он хотел бы повторить это ещё раз. Странно, но страха не ощущалось, ни тогда, ни сейчас, но зачем менеджеру об этом знать?

-          Придётся позаботиться о твоей охране.

-          А это ещё зачем? Я что, президент?

-          Ты что, совсем ничего не понимаешь? Сегодня всё закончилось благополучно, но что будет завтра? У тебя есть друзья, которые могут прикрыть тебе спину? Парни, которым ты доверяешь?

Алекс кивнул.

-          Вот и отлично. Поговори с ними.

-          Но они все работают.

-          Одну работу сменят на другую.

-          Вы хотите сказать, что они будут работать на меня?

-          Конечно, ты будешь платить им зарплату.

-          Но, сэр…

-          Тебя что-то смущает?

-          Как такое возможно? Ведь это мои друзья.

-          В охране должны быть люди, на которых ты можешь положиться, и к тому же с ними тебе будет намного комфортнее, чем со специально обученными людьми. Верно, мой мальчик?

-          Да, сэр, как скажете.

-          А вообще, сынок, ты удивил меня. Не думал я , что такой благовоспитанный молодой человек может спровоцировать драку.

И вдруг Парсонс улыбнулся ему.

«Ему что же, это нравится? Надо же»

«Любой скандал только на пользу твоей карьере. А новость об этой драке завтра обязательно появится на первых полосах всех газет»

 

                                                     8.

-          Сынок, что у вас там происходит? – голос матери дрожал от напряжения.

-          Всё, в порядке, мама. Репортёры преувеличивают.

-          Хорошенькое преувеличение, какой-то здоровяк избил моего сыночка до полусмерти.

-          Мама, прекрати! – поморщился Ален – Пара ссадин, даже синяков не осталось.

-          Ты мне говоришь правду?

-          Конечно.

-          Ты мне что-то не договариваешь.

-          Мама, ничего страшного не произошло. Мы скоро увидимся, и ты в этом убедишься. Очень соскучился. Целую!

Парсонс поднял вверх большой палец.

-          Правильно, мой мальчик, зачем мамочке лишние волнения?

-          И что теперь? Вся моя личная жизнь будет так расписываться?

-          А как же иначе? Ты-«звезда».

 

9.

 

       Он шёл по длинному коридору старого облупившегося дома, шёл на плач ребёнка, отчаянный плач, дитя уже хрипело, сорвав голос, а Ален всё никак не мог понять, где ему искать. Лестница с неустойчивыми ступенями, ведущая на чердак. Осторожно, шаг за шагом, Ален стал подниматься по ней. Чердак оказался захламлён старыми вещами. Молодой человек переступал через них, подбираясь к детской кроватке.

-          Тише, малыш, тише, я сейчас помогу тебе.

Ребёнок как будто услышал его и замолчал. Ален заглянул в кроватку и в ужасе отшатнулся. Новорожденный был весь в крови, он лежал с закрытыми глазами и не подавал никаких признаков жизни. Ален осторожно прикоснулся к нему.

-          Малыш, ты живой?

Понимая, как глупо звучит вопрос, он  всё же задал его. Он смотрел на крошечное тельце и не мог понять, кого новорожденный напоминает ему. И вдруг ребёнок открыл глаза, и Ален понял, кто это.

-          Привет, братишка! – произнёс мальчик беззубым ртом.

И Ален дико закричал.

 

Он проснулся от собственного крика. Простыни были мокрыми и смятыми. Пережитый кошмар отзывался в его голове тупой болью. О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Ален встал и прошлёпал в гостиную, его парни спали кто где, кто на диване, кто прямо в кресле. На столе стояли бутылки из-под пива. Много было пустых, но несколько были заполнены наполовину. При мысли о выпивке, его тут же затошнило. Ален налил воды, отхлебнул глоток и еле добежал до туалета. Его вырвало. Он ещё долго стоял на коленях, пока желудочные спазмы выворачивали его тело наизнанку. Потом с трудом поднялся, ноги еле удержали его в вертикальном положении, голова кружилась от слабости.

-          Эл, с тобой всё в порядке?

-          Да, Джонни, я сейчас выйду.

Ален сунул голову под холодную воду, чтобы хоть немного прийти в себя, потом почистил зубы и на негнущихся ногах вышел к парням. Возле дверей собрались все.

-          Что случилось?

-          Не знаю, наверное, отравился чем-то. Расходитесь, ещё можно поспать.

-          Да вряд ли удастся заснуть. Всё равно через пару часов пришлось бы вставать. Может, в картишки?

Ален сел в кресло и стал молча наблюдать за игрой. Он бы с удовольствием сейчас остался бы в одиночестве, но ребята после подробного инструктажа его менеджера, не оставляли его одного ни на минуту, особенно, если случалось что-то подобное сегодняшнему.

-          Как ты себя чувствуешь? А то Парсонс с нас головы снимет, если узнает.

-          Расслабься, Ларсон, не узнает. Я бы кофе выпил.

Парни сразу же бросили карты, и все вскочили из-за стола. Не успел Ален и глазом мигнуть, как перед ним уже стояли чашка с дымящимся кофе и стакан сока.

-          Вообще-то, я мог бы и подождать, - ухмыльнулся Ален.

Теперь у него была охрана, состоявшая из нескольких его друзей. Но перед тем, как поступить к нему на работу, они все прошли собеседование у его менеджера. Нескольких тот отсеял сразу, объяснив озадаченному Алену, что у них недостаточная физическая подготовка.

Раздался телефонный звонок.

-          Доброе утро, мой мальчик! Как твоё самочувствие?

-          Всё хорошо, а почему Вы спрашиваете?

-          Вчера ты показался мне чересчур бледным. Ты устал?

-          Мы поговорим об этом позже, хорошо, сэр?

-          Конечно, конечно.

 

Концерты следовали один за другим. Теперь его сопровождал полицейский кордон, пытавшийся удержать чересчур экзальтированных девиц. Случались инциденты, когда на нём полностью разрывали одежду, царапали, кусали, и Алена это уже перестало забавлять, он перестал выходить на «бис», и после того как звучали последние слова песни, сразу же убегал за кулисы и садился в ожидавшую его машину.

Газетчики тоже пытались «распять» его. Как они только не называли певца! Ален с каким-то непонятным мазохизмом перечитывал эти статьи снова и снова, к хвалебным отзывам он давно привык.

-          Чего они все хотят от меня? За что такая ненависть? – спрашивал он у Парсонса.

-          А ты не догадываешься? Ты перевернул все моральные устои нашей пуританской Америки. Подростки буквально сходят с ума на твоих концертах, а взрослое поколение не понимает этого, а если они чего-то не понимают, значит это что-то плохое, бесовское.

-          Но я ведь не могу по-другому. Когда я выхожу на сцену, моё тело уже живёт своей жизнью, и я уже ничего не контролирую.

-          Знаю, мой мальчик, знаю. И оставайся таким, и мы с тобой озолотимся.

-          А разве мы уже недостаточно заработали? Боже, да я никогда в руках не держал таких деньжищ. Я покупаю машины, купил большой дом для родителей, а денег меньше не становится.

-          И это только начало.

-          Начало?!

-          Конечно. Ты начинаешь завоёвывать Европу. Британские поклонники тебя обожают, да, и в других странах тебя любят не меньше.

-          Но я там даже не был.

-          А вот это уже не твоя забота. Ты мне за это платишь деньги. И я делаю свою работу. Реклама - большое дело, малыш.

-          Я ничего не смыслю в бизнесе.

-          А тебе и не надо, для этого есть я. Я ценю твоё доверие, ведь ты всё ещё веришь мне?

-          Почему Вы спрашиваете?

-          Да вот недавно узнал, что ты вроде как недоволен графиком гастролей. Не выдерживаешь?

-          График действительно очень плотный, я даже не успеваю отдыхать.

-          Нельзя упускать момент, надо побольше мелькать, давать больше концертов, пока ты на слуху. Публика очень переменчива в своих симпатиях. Ничего, ещё парочка городов, и у тебя будет месяц отдыха. Повидаешься с родителями.

Ален не стал говорить менеджеру, что его силы на исходе, он стал бояться этого человека, боялся, что менеджеру надоест с ним носиться, и он уйдёт от него к другому начинающему артисту. Поэтому многое умалчивал. Бывало, приходилось давать по два-три концерта в день, и тогда он еле доходил до гостиничного номера. И, в конце концов, дело закончилось госпитализацией. Он потерял сознание прямо в коридоре.

-          Молодой человек, Вы совсем не умеете отдыхать. Разве можно доводить себя до такого истощения? – причитал доктор, пока молоденькая медсестра ставила Алену капельницу – Ресурсы организма не безграничны. И когда-нибудь организм накажет Вас за такое небрежное к нему отношение.

Пара дней, и вот он уже летит в другой город. Усталость ощущалась только до и после концерта, когда Ален выходил на сцену, он чувствовал такой прилив сил, что мог зажечь весь зал.

 

                                                     10.

 

У него уже была новая подруга Эйприл. Хрупкая фигурка, длинные тёмные волосы и огромные голубые глаза- всё, как он любил. С Джоан пришлось расстаться, она не выдержала бешеного графика его гастролей, да и популярность, быстрая и огромная, как лавина, смела на своём пути их отношения.

Ален тут же познакомил Эйприл с матерью. И та была без ума от его девушки. Когда молодые люди оставались наедине, дальше горячих поцелуев и объятий дело не заходило, а если Ален и позволял себе лишнее, то Эйприл тут же пресекала его поползновения, хотя он с большим удовольствием пошёл бы дальше. Но дома ему приходилось брать себя в руки, чтобы никого не шокировать своим темпераментом.

-          Вот достойная жена для тебя, скромная, чистая, хорошая хозяйка.

-          Мама, мне ещё рано жениться.

-          Это опять тебе твой менеджер сказал? Ты нанял его для того, чтобы он занимался

твоими делами, но почему он вмешивается в твою личную жизнь?

-          Потому что моя карьера напрямую зависит от этой самой личной жизни.

-          И как, позволь тебя спросить?

-          Мама, я не хочу об этом говорить. Лучше скажи мне, почему ты продолжаешь пить? Ведь мы неоднократно говорили с тобой об этом.

-          Я не пью много, ну, одну бутылочку пива в день. И вообще, не смей мне читать нотации. Ты бросил меня, я вижу тебя раз в полгода, а то и реже.

-          Но я ведь каждый вечер звоню тебе.

-          Этого мало, - голосом капризного ребёнка произнесла Грэйс – мне всегда тебя мало.

Ален устало вздохнул.

-          Ну, вот, я и тебе уже надоела.

-          С чего ты взяла? Просто у меня…

-          Знаю, у тебя такая работа.

-          Да, мама. Когда ты ещё успеваешь скучать, у тебя такое большое хозяйство, - Ален попытался свести всё к шутке.

-          Я не скучаю, а тоскую.

Ален прилёг рядом с ней, обнял, погладил по волосам.

-          Я думал, что ты будешь счастлива моим счастьем.

-          А ты действительно счастлив?

-          Очень. Я достиг того, о чём и мечтать не мог.

-          И благодаря кому? Ты когда в последний раз в церкви был?

-          Я каждый вечер молюсь Богу, благодарю его за то, что он мне дал.

-          А Джесси? Он всё ещё приходит к тебе?

Ален решил умолчать об участившихся кошмарах.

-          Нет, в последнее время, нет.

-          Вот видишь, он тоже недоволен.

-          Да откуда тебе знать? – сорвался Ален – У меня своя жизнь, почему я всегда должен оборачиваться на брата?

-          Почему ты кричишь на меня?

Грэйс встала с постели и грозной тенью нависла над сыном.

-          Я посвятила тебе всю жизнь, каждый вечер трясусь за тебя: жив ли ты,  здоров ли и такова твоя благодарность?

-          Мама, я люблю вас обоих больше всего на свете, но я уже вырос!

-          Ах, ты уже вырос? Но позволь тебе напомнить, Ален Уэйн, что, пока я жива, ты будешь отчитываться мне в каждом своём шаге, и может, хотя бы, таким образом, я уберегу тебя от геенны огненной. Я каждый день читаю в газетах, какие ты оргии устраиваешь в гостиничных номерах  с выпивкой и падшими женщинами, а я тебя воспитывала в совсем других правилах. Запомни это!  - она наставила на него указательный палец, а потом вышла, хлопнув дверью.

 

11.

 

     Эту девчушку он заприметил ещё в начале концерта. Она вела себя на удивление тихо и её, то и дело, отталкивали от сцены более бойкие поклонницы, но она всё равно возвращалась на своё место. Ален указал на неё своей охране и был уверен, что после концерта, она будет ожидать его в машине. Так и случилось.

-          Как тебя зовут, божественное создание?

Она действительно напомнила ему ангела, светлые волосы, невинные глаза и ни грамма косметики на лице.

-          Энджел.

-          Посмотри-ка, у тебя и имя соответствующее, - рассмеялся Ален.

Девушка только слегка улыбнулась в ответ.

-          Нас не беспокоить, - отдал он распоряжение и скрылся с ней в своём номере.

-          Ты голодна?

Энджел пожала плечами и снова улыбнулась, обнажив жемчужные зубы.

-          Ты говорить хоть умеешь?

-           Конечно.

-          Хвала Богам! – воздел руки Ален в шутливом жесте. – Я в душ, не скучай!

Когда он вернулся, Энджел все также сидела на краешке кресла, с вытянутой, как струна, спиной. Ален подсел к ней.

-          Ты боишься меня?

-          Немного.

-          Но почему? Разве я такой страшный?

-          Что ты! Наоборот! – девушка покраснела.

Ален рассмеялся.

-          Я не обижу тебя, малышка.

Он не мог, просто не мог обойтись с этим ребёнком, как с обычной поклонницей. Они проговорили всю ночь, и только, когда серый рассвет стал пробиваться в окно, Энджел осмелилась спросить:

-          И это всё?

Этот вопрос почему-то разозлил его.

«Она такая же, как и все, а я уже размечтался»

-          Ты действительно хочешь этого? – ещё на что-то надеясь, задал он вопрос.

Девушка в ответ встала и направилась к выходу. Ален растерялся. Эта девушка ставила его в тупик. Он догнал её, когда она уже взялась за ручку двери.

-          Не так быстро, детка. Здесь я решаю, кому и когда уходить.

Она подняла на него огромные глазища.

-          Если ты хочешь этого, то получишь.

Ален действительно хотел быть с ней нежным и обходительным, но её покорность разожгла в нём такой огонь, что он уже не мог сдерживаться. Когда всё было кончено, он уставшим голосом спросил:

-          Теперь ты довольна?

-          Спасибо!

-          Проклятие! За что ты меня благодаришь?

-          За эту ночь. Я не думала, что ты вообще обратишь на меня внимание. Извини, если я чем-то обидела тебя. Я пойду?

-          Я не хочу, чтобы ты уходила, - вдруг произнёс он, неожиданно даже для себя самого.

-          Я всегда буду ждать тебя. Мой номер телефона у тебя есть.

И она исчезла, так же, как и появилась в его жизни, оставив какой-то горький осадок в душе.

Эта встреча дала ему понять, как сильно он изменился всего за каких-то пару лет. Ален даже не подозревал, сколько в нём цинизма и жестокости. Эти все девчонки, проходящие через его постель, не оставляли следа в его сердце. Он переступал через них и шёл дальше. Завтра будет другая, послезавтра третья. Брюнетки, рыжие, блондинки, сколько их уже было, и сколько ещё будет? Казалось, он не мог насытиться их юными телами, а они отдавались ему с каким-то непонятным исступлением, как будто живут последний день. Ален тряхнул волосами.

-          Да что это со мной? К чему эти мысли? Я даю им то, что они хотят. Взаимовыгодный обмен. – он горько рассмеялся.

В спальню постучали.

-          Да!

-          Эл, можно? – в дверном проёме показалась рыжая голова.

-          Входи, Рэд.

-          Что это ты довёл девушку до слёз?

-          Она плакала?

-          Рыдала навзрыд.

Ален пожал плечами.

-          Разве можно понять этих женщин?

-          Да какая она женщина? Ребёнок ещё. Не боишься?

-          Чего?

-          Закона. Тебе надо быть осторожнее. А то мало ли!

-          Парсонс всё уладит.

-          Да, конечно. Дело твоё.

Ален взял гитару, наиграл какую-то мелодию, потом с раздражением отбросил инструмент в сторону.

-          Ладно, пару часов на сон, а потом в студию. Передай парням, пусть отдыхают.

-          Ок, Эл.

Но заснуть не получилось. Решил позвонить матери.

-          Что случилось, сынок?

-          Ничего. – удивлённо ответил Ален

-          Ты бы не позвонил просто так. Рассказывай!

-          Что со мной происходит, мама? Может, ты мне скажешь?

-          Ты отошёл от Бога, только он может дать покой. Молись! Приедешь домой, сходим к пастору.

-          Я всегда молюсь, но он перестал меня слышать.

-          Я тебя предупреждала.Так нельзя, сынок. Остановись, пока не поздно. Денег заработано достаточно до конца жизни. Или смени менеджера, он плохо влияет на тебя.

У кровати возник призрачный силуэт Джесси.

-          Я перезвоню, мама.

-          Я буду ждать твоего звонка.

-          Почему ты пришёл?

-          У тебя возникли вопросы

-          Господь отвернулся от меня. Что я сделал не так?

-          Да всё так. У него просто другие дела, ему не до тебя.

-          Издеваешься?

-          Ты молод, полон сил, так живи на полную катушку. Это Энджел так на тебя повлияла?

-          Не знаю, наверное.

-          Очередная подружка на ночь. Ничего необычного. Ты не делаешь ничего предосудительного.

-          Да ну! А как же статьи в газетах: бесовство, чертовщина, церковь ополчилась на меня.

-          Ничего дьявольского нет в твоей музыке. А многочисленные подружки…Разве наши предки не вели такой же образ жизни? Ты- мужчина и имеешь на это право. Успокойся, братишка. Слишком много всего? Ничего, ты привыкнешь. А потом создашь семью, остепенишься, и достопочтенные американцы будут носить тебя на руках так же, как сейчас их дети.

-          Ты думаешь?

-          Конечно, не всю же жизнь ты будешь играть свою музыку. И всё наладится.

-          А как же слова мамы?

На миг на лице призрака появилось брезгливое выражение.

- Она любит тебя и примет любым. Ты очень хороший сын. Ты столько сделал для семьи. А без жертв нельзя прожить жизнь. Собирайся, тебя уже все ждут.

 

 

Часть IV

 

1.

Голливуд… Сбывалась его детская мечта. Даже в самых светлых грёзах, он и представить себе не мог, что  окажется здесь, да ещё в качестве актёра. У него рябило в глазах от знаменитостей. Он благоговел перед ними и терялся, когда кто-то из них обращался к нему.

-          Вы Ален Перри?

-          Да, мэм

Перед ним стояла известная актриса, красивая и ухоженная женщина лет тридцати.

-          А Вы в жизни ещё более привлекательный!

Она пристально рассматривала его, Ален почувствовал, как его щёки заливает предательская краска.

-          Мечтала с Вами познакомиться. Вы будете сниматься?

-          Да.

-          Да не смущайтесь Вы так, я не кусаюсь. Позвоните мне, может Вам понадобиться консультация, Вы ведь ещё новичок.

-          Хорошо, мэм.

Он почувствовал себя желторотым юнцом.

Его парни стояли в стороне и внимательно следили за их разговором.

-          Что ж, буду ждать Вашего звонка, и успехов Вам, - она протянула ему руку, унизанную кольцами.

Ален осторожно сжал её ладонь, не переставая пожирать глазами породистое лицо. Когда он понял, что актрисы такие же женщины, как и все остальные, он взял себя в руки и включил своё очарование.

-          Обязательно, мэм.

-          И чем ты их берёшь? – хлопнул его по плечу Ларсон.

-          Мы это называем южным шармом, - пошутил Ален

-          Ну да, ну да.

Каждое утро Ален приходил на съёмочную площадку полностью подготовленным. Он был любимцем режиссёра, всегда беспрекословно выполняя все его указания. А сам Ален получал колоссальное удовольствие от работы.

Первое впечатление от фабрики Грёз оказалось ошибочно. Спесь и высокомерие актёров шокировало его, ведь их открытость и улыбчивость на всяких светских раутах, оказались очередной ролью. С обречённой усталостью они раздавали автографы, а потом на вечеринках высмеивали поклонение фанов. После этого Ален перестал посещать подобные сборища.

Эту копну светлых волос он бы узнал в любой толпе.

-          Энджел?! Неужели это ты?

Она изменилась, появился великосветский лоск. Умелый макияж, дорогая одежда.

-          Да, это я

-          Ты как здесь?

-          Просто повезло.

-          Странно, почему я не видел фильмов с твоим участием?

-          Пока он только один, но я не теряю надежды.

И улыбнулась. Как же, оказывается, он скучал по этой улыбке.

-          Давай сегодня сбежим куда-нибудь. От всех.

-          Я найду тебя.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щёку.

 

                                                           2.

 

Они скрылись от всех, в маленьком домике на окраине Беверли-Хиллз. Свечи, камин и большая медвежья шкура на полу.

-          Ты так и не позвонил, - странно, но в его голосе Ален не слышал упрёка, а только констатация факта.

-          Не было времени…

-          Не надо, Ален. Я знаю все эти отговорки. Я ни в чём тебя не осуждаю. Я была для тебя одной из многих.

Ален промолчал.

-          И я знала,на что иду.

-          Меня разозлило, что ты от меня хотела того же, чего и другие.

-          Извини, но нельзя находиться рядом с тобой и не хотеть тебя.

-          Неужели я никому неинтересен, как человек?

-          Я этого не говорила.

-          Расскажи, как ты попала сюда?

-          Это был долгий путь. Секретарша, костюмер, а потом решилась пойти на кастинг, и вот я здесь.

-          А что за фильм?

-          О бедной девушке, достигшей успеха.

-          И счастливый конец?

-          Не совсем.

-          Тогда я не буду его смотреть. Видеть твою смерть, пусть даже на экране, это выше моих сил.

-          Но это всего лишь кино.

-          Неважно.

-          Насколько я знаю, твой герой тоже умирает в конце фильма?

-          Да.

-          Тогда и я не буду его смотреть.

Они рассмеялись.

Ален задумчиво пропускал сквозь пальцы её волосы.

-          Знаешь, что  я первое подумал, когда увидел тебя? Что ты ангел, посланный мне небом.

-          А ты уже нуждаешься в ангеле?

-          Каждый из нас нуждается в защитнике.

-          Ну, защитников у тебя хватает.

-          Это так, чтобы мне скучно не было, мой менеджер, как всегда, перестраховывается.

-          Да о нём тут уже легенды ходят, как он печётся о своём «мальчике». Продюсеры уже стонут от него.

-          Разве это плохо? Я плачу деньги, он работает. Всё по - честному.

-          Наверное, ты прав.

-          Я не могу ничего обещать тебе.

-          Я знаю

-          Так почему ты тогда здесь? Ведь от поклонников, наверное, отбоя нет.

-          Потому что ты - лучший.

-          Ты меня совсем не знаешь.

-          Знаю, мы с тобой очень похожи. Оба выходцы из белого «отребья», пытаемся найти своё место под солнцем. Вот только найдём ли? А, Ален?

Она посмотрела на него глазами, полными слёз. Он притянул её к себе.

-          Всё будет хорошо, малыш, всё будет хорошо. Вот увидишь. Разве может быть иначе? Мы молоды, и весь мир у наших ног.

-          Поцелуй меня.

                                                    

3.

 

-          Ты куда пропал?

-          Я что, уже не могу побыть с девушкой наедине, чтобы за дверью никого не было?

-          Конечно, можешь, но распоряжения Парсонса…

-          А вы что, мои тюремщики?

-          Ну, к чему такие оскорбления? Мы все беспокоимся за тебя.

-          Ну, так и выполняйте свою работу, а я буду делать то, что посчитаю нужным. И отчитываться не намерен ни перед тобой, ни перед кем-то другим. В конце концов, я свободный человек или раб на плантации?

-          Не горячись, Эл.

-          Я спокоен. И надеюсь, что мой менеджер ничего не узнает об этом

-          Конечно, о чём речь?

Рэд был озадачен, и как Алену удалось провести их? Где он пропадал всю ночь? И к чему такая конспирация?

Съёмки подходили к концу. Их тайные свидания стали более частыми и страстными, они, как будто чувствовали, что расстаются навсегда.

-          Я что-нибудь придумаю, обязательно, - говорил как в бреду Ален, целуя любимое тело – я не смогу без тебя.

Их ноги и руки переплетались, и слова им были не нужны.

-          Это было самое лучшее время в моей жизни.

Огонь в камине пылал, бросая золотые блики на её совершённое тело, укрытое волосами. Она была похожа на языческую богиню, и Ален, лёжа рядом, просто смотрел на неё, на полные губы, длинные ресницы, бросающие тени на её щёки.

-          И что дальше?

-          Будем жить. Даст Бог, ещё встретимся.

-          Я женюсь на тебе.

Энджел рассмеялась.

-          Хорошая шутка

Ален разозлился.

-          Ты не веришь мне?

-          Верю тому, что ты говоришь правду. Но этого никогда не будет.

-          Но почему?

-          Скоро поймёшь.

 

4.

 

И она оказалась права. Парсонсу всё стало известно, уж не знаю, каким образом. Своим парням, я доверял, как самому себе.

-          А с кем это ты там встречаешься?

-          Да так, одна актриса. Начинающая.

-          А почему надо было сбегать?

-          Захотелось таинственности, и так моя жизнь вся, как на ладони.

-          Но зачем скрываться от ребят? Разве ты не понимаешь, какой опасности себя подвергал?

-          Да какой опасности? Я просто встречался с девушкой.

-          Ты влюбился?

Ален прямо посмотрел в светло-голубые глаза Паркера.

-          Вас это не касается.

-          Конечно, но помни, что брак поставит крест на твоей карьере.

-          А кто говорит о женитьбе?

-          Серьёзные отношения всегда ведут к браку, не так ли? Энджел – хорошая девушка, но повторяю, женитьба не ко времени.

Алена прошиб холодный пот.

«Боже, он всё знает, откуда? Неужели кто-то из ребят ему доносит? Нет, это невозможно»

-          Сынок, любовь – это, конечно, хорошо, но ты слишком далеко зашёл, чтобы сейчас разрушить всё.

-          Но как она может помешать моей карьере?

-          Тебя любят девочки, пока ты свободен. Хорош секс- символ с женой и кучей детей. Подумай над этим.

 

    На следующий день Ален узнал, что Энджел улетает на натурные съёмки в Европу.

-          Ты будешь мне писать?

-          Конечно, как ты можешь сомневаться в этом? Может нам и нужна разлука, чтобы разобраться в себе.

-          Ты о чём?

Энджел опустила глаза.

-          Я для себя всё решила, а вот нужно ли  это тебе? Я уеду, вокруг тебя множество красивых женщин…

-          Ты не доверяешь мне?

-          Дело не в этом. Я верю тебе, как никогда никому не верила. Но жизнь непредсказуема. Мы никогда не знаем, что преподнесёт нам судьба.

 

5.

 

Фильм получил самые хвалебные отзывы. Критики пели дифирамбы, продюсеры, опережая друг друга, делали ему предложения о дальнейшем сотрудничестве.

И перед съёмками нового фильма Ален взял месяца отдыха.

-          Ты такой счастливый, сынок! Я тебя давно таким не видела!

-          Я влюбился, мама.

-          Так это не первый раз, но ты прямо светишься весь.

-          Мне очень хорошо. Может, в скорости я познакомлю вас, она тебе понравится.

-          И кто она?

-          Актриса.

-          Актриса?

Грэйс огорчённо вздохнула.

-          Я думала, что это будет простая девушка.

-          Мама, я знаю, что ты думаешь, но Эйнджел совершенно другая. И она любит меня.

-          Сынок, ты же знаешь, что я всегда приму твой выбор, но как же Эйприл? Она тоже тебя любит.

-          Наши отношения сошли на «нет», она неоднократно говорила мне, что такая жизнь не для неё. Так что моя совесть чиста.

Грэйс пристально посмотрела на сына и тяжело вздохнула.

Ален привёз с собой все письма, что написала его любимая женщина. Он их прятал от всех, даже от матери, это было очень личное. В них также была и некоторая фривольность, которая оскорбила бы его мать.

«Я так скучаю по нашим горячим ночам, по твоим губам. Я так скучаю! Так скучаю! Иногда кажется, что брошу всё, сяду в самолёт и примчусь к тебе, но нельзя. Ведь ты и так всё понимаешь, правда?»

Он перечитывал их снова и снова, чтобы разлука не казалась такой мучительной.

Возле окна послышался звук клаксона. Ален выглянул на улицу.

-          Выходи! Разомнёмся!

К нему приехали все его школьные друзья, и те, что были с ним всё это время, и те, кто остался не удел.

Он был рад их видеть. Они всю ночь гоняли на машинах на предельной скорости, и, конечно, Ален выиграл. Разгорячённый он вылез из салона и пожал руку сопернику.

-          Классная машина, Пол!

-          Хуже, чем у тебя.

-          Со временем и у тебя будет такая же!

-          У меня медведь на ухо наступил, ты же знаешь, так что музыкальная карьера мне не светит.

Ален рассмеялся.

-          Говорят, ты в спорте делаешь неплохие успехи. Станешь чемпионом! Я это вижу!

Он сделал вид, что смотрит в даль и поднял торжественно руку.

-          Я вижу тебя на пьедестале. Ты прославишь нашу страну.

-          Да ладно заливать.

-          Да точно тебе говорю. Парни, куда направимся?

Тот вечер дал ему понять, что уже никогда не будет так, как прежде. Они все изменились,чувствовалась разница в социальном статусе, и хотя Ален старался сглаживать острые углы, всё равно парни чувствовали себя не в своей тарелке. И вскоре возле Алена остались только его телохранители.

Они расположились на лужайке городского парка.

-          Сколько же мы так не сидели?

-          Да лет пять, с тех пор, как наш Ален пошёл вверх. И кто бы мог подумать!

-          Рэд, ты всегда был острый на язык.

-          Эл, давай без обид. Этого действительно никто не ожидал. Был тихоней, ну, поигрывал на гитаре, ну пел песенки.

-          Рэд, уймись, - сказал Джонни.

-          И что я такого сказал?

-          Да всё верно, - произнёс Ален – для меня самого это оказалось полной неожиданностью.

Он взял гитару в руки, она всегда спасала его, когда он чувствовал себя неловко.

-          Что стряслось, Эл?

-          А знаете, что я вам скажу, иногда я скучаю по тем временам, когда мы могли пойти на Бил-стрит или завалится в какой-нибудь кабачок.

-          Мы и сейчас можем сделать это. Ты под охраной.

-          Вот именно под охраной, а раньше? Эх, да что там говорить!

Парни смотрели на него и искренне не понимали, что тревожит их друга.

-          Тебе повезло, так наслаждайся жизнью.

-          А я и наслаждаюсь. Вот только если бы вы меня не так сильно опекали, я вообще был бы счастлив, - пошутил Ален.

-          Ты - достояние нации, и мы должны оберегать тебя, как президента.

 

Ален пришёл домой под утро. Грэйс не спала.

-          Ты почему не спишь?

-          Жду тебя.

-          Я под охраной, - грустно пошутил Ален.

-          Что с тобой? Днём был такой весёлый.

-          Почему всё не может быть, так, как раньше?

-          Потому что ты вращаешься в других кругах, и остальным просто не дотянуться до тебя.

-          Но я остался прежним.

-          Да нет, сынок, ты очень изменился.

-          Ты хочешь сказать, что я стал плохим?

-          Нет, ты просто повзрослел. Если даже я уже не имею на тебя влияния, тогда что говорить о других. Милый, не надо думать об этом. Эти все ребята работают на тебя, и вряд ли детская дружба вернётся. Они так и будут к тебе относится, как к начальству. И тебе надо свыкнуться с этой мыслью. Даже, если ты уйдёшь, со сцены, как прежде уже никогда не будет. На искренность могут рассчитывать только бедные.

-          Так что ж, никому не верить?

-          Выходит так. Привыкай, сынок. Твоя слава принесёт тебе ещё много испытаний, но ты их все выдержишь.

-          Ох, не знаю.

-          Ты – сильный. И Бог всегда тебе поможет.

 

6.

 

То ли он привык уже к такому ритму жизни, то ли у него открылось второе дыхание, но следующие полгода Ален работал без устали.

И снова его томный голос, его движения, от которых в зале поднимался смерч, ещё один фильм в его копилке, и тяжёлые мысли не посещали его. Ален уже смирился с тем, что его жизнь изменена навсегда, и он просто приспосабливался к ней. Вот только на улицу выйти при дневном свете было всё опаснее. Его везде ожидали толпы поклонников или репортёров. Он уже забыл, когда последний раз был в церкви и понял, что его храмом теперь будет только спальня его дома.

И самое главное : скоро наконец приедет Энджел. Как же он соскучился по ней!

 

Он находился в пещере, вокруг него стояли какие-то люди в чёрных балахонах, лиц за капюшонами не было видно, но Ален физически ощущал исходящую от них угрозу. Они что-то бормотали монотонно и тихо, от этого мороз пробегал по коже, эта своеобразная какофония превращалась в один звук, который резал слух, Алену захотелось заткнуть уши руками, но его как - будто парализовало, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Посредине была каменная глыба, похожая на алтарь, залитый кровью. И Ален всё понял. Он должен быть принесён в жертву, но вот кому и зачем?

В изголовье стоял человек с кинжалом в руке, он подал знак своим людям, и они кинулись к Алену, силы и сознание вернулись к нему, и он дал им достойный отпор, но главный поднял руку, что-то произнёс, и у Алена подогнулись колени.

Какие только проклятия не сыпал он им на голову, но они действовали, как роботы без души и чувств. В мгновение ока он оказался распятым на камне.

-          Знаешь ли ты, почему оказался здесь?

-          Нет! Отпустите меня!!!

В голове стоял туман, всё тело пронзала острая боль, он извивался, делая последние попытки вырваться из плена державших его рук, волосы взмокли, силы были на исходе.

-          Помогите! – прохрипел он, обращаясь неизвестно к кому – Пожайлуста!

Ален чувствовал, что теряет сознание.

И опять этот монотонный звук…

 

Снова кошмар. Но смысла его он так и не понял. Кто были эти люди, и чего хотели от него? Он жадно выпил воды и снова откинулся на подушки. Эти сны истощали силы. Сколько он ещё так выдержит, пока окончательно не сойдёт с ума?

Ален закрыл глаза. Призраки из снов обступили его чёрным облаком, он протянул руку к ночнику и включил свет. Демоны ушли, но страх остался.

«Испугался? Это всего лишь плохой сон»

Но Ален так не думал и понимал, что это не конец.

Призрак презрительно усмехался.

«Почему ты так смотришь на меня?»

«Ты оказался слабее, чем я думал»

«Это не просто сон, я чувствую»

«Успокойся!»

«Чего ты от меня хочешь?»

«Хочу, чтобы ты взял себя в руки!»

«Зачем это тебе?»

«Я твой брат, и мне небезразлична твоя судьба »

«Так ли это?»

«Какое ты имеешь право сомневаться во мне? У тебя есть всё, о чём ты мечтал, не так ли? »

Не обращая на него внимания, Ален встал с постели и опустился на колени.

«Молись, молись, это тебе не поможет»

Но Ален всё-таки попытался докричаться до Бога. Не получилось. Он беззвучно повторял слова молитвы, снова и снова, пока не обессилел. Тогда он опустил лицо в ладони и затих.

«Ну, как?»

«Ты на чьей стороне?»

«На твоей»

«Ты прекрасно понимаешь, о чём я»

«Сон, братишка, сон»

Алену вдруг стало очень холодно, как в могиле. Его затрясло.

Бледный силуэт склонился к нему.

«Я все время буду с тобой, братишка, разве ты не знаешь, как я люблю тебя?»

И исчез.

 

                                                     7.

 

Опять Голливуд… Ален уже не воспринимал его так восторженно, как в первый раз, теперь всё было знакомо, каждый уголок, каждый павильон.

Вечером, после утомительного съёмочного дня, они, наконец, встретились.

Огромный букет цветов, свечи и всё тот же маленький домик.

Энжел как-то неуловимо изменилась. Похудела, появилась болезненная бледность.

-          Ты хорошо себя чувствуешь?

-          Конечно, просто утомительный перелёт, ещё не акклиматизировалась.

-          С каких пор ты стала мне врать?

-          Я говорю правду и хочу кое-что тебе предложить.

Из сумочки она вытащила маленький пакетик.

На бумаге блестели белые кристаллики.

- Что это?

-          Какой же ты  ещё неискушённый! – засмеялась Энджел.

Она быстро всё приготовила, Ален был неприятно поражён, с каким профессионализмом, его ангел, его девочка  всё это проделала.

-          Попробуй! Тебе понравится!

Ален в ярости сбросил всё на пол.

-          Что ты делаешь? Это стоит бешеных денег!

Увидев, что драгоценный порошок рассыпался, девушка забилась в истерике.

-          Что ты сделал?

Она попыталась его ударить. Но он перехватил её руки.

-          Успокойся!

Но Энджел рыдала навзрыд. Впервые в жизни он позволил себе ударить женщину. Она тут же замолчала.

-          Теперь поговорим.

-          О чём?

-          И давно ты употребляешь эту гадость?

-          Я не наркоманка, если ты об этом. У меня нет зависимости.

-          Ты не ответила, давно ты употребляешь наркотики?

-          Около пяти месяцев.

-          Господи! Кто дал тебе эту гадость?

-          Ты с ним незнаком.

-          И что мы будем делать?

-          Мы? А причём здесь ты?

-          Я люблю тебя и хочу помочь.

-          Я не нуждаюсь в помощи! – она вскинула голову.

-          Тебе нужно лечиться.

-          Ты хочешь помочь? Тогда оставь меня в покое!

Ален сжал её в объятиях, она забилась, как маленькая птичка, а потом положила голову ему на плечо.

-          Мы вместе с этим справимся. Даю тебе слово, я обязательно что-нибудь придумаю. А сейчас тебе надо отдохнуть. Спи!

Он поглаживал её затылок, пока она не погрузилась в сон.

«Что делать? Искать врача, но как? Без помощи всесильного менеджера  не обойтись, но и обращаться к нему тоже нельзя. Господи, как же мне ей помочь?»

 

-          И кому ты ищешь врача?

-          Это моё дело.

-          Да нет, мой мальчик, это наше общее дело. Ты понимаешь, какое это пятно на твоей репутации?

-          Об этом никто не узнает.

-          И почему ты не обратился ко мне? Зачем привлекать посторонних людей?

-          Потому что боялся Вашей реакции.

-          И правильно боялся. Ты должен порвать с ней, она будет тянуть тебя назад. Надеюсь, ты сам не пробовал эту дрянь?

-          Нет.

-          У меня есть знакомые, я всё устрою, но ты должен пообещать, что порвёшь с ней всяческие отношения.

-          Но почему, если она выздоровеет…

-          Если бы она была звездой первой величины, на это бы посмотрели, как на безобидное увлечение знаменитости, но её никто не знает,  а вот, когда пресса пронюхает о том, что ты с ней знаком, более того, имеешь любовные отношения, репортёры тебя разорвут. И нам это надо, скажи? Столько усилий! И всё бросить? И ради чего? Ты готов идти на такие жертвы?

Нет, Ален не был готов. Как только он представил, что придётся вернуться к прежней, спокойной жизни, тошнота сразу подступила к горлу.

Парсонс пристально наблюдал за выражением на его лице.

-          Вот видишь? Я прав?

-          Да, сэр, Вы правы, правы, как всегда.

-          Вот и хорошо. Я рад, что ты меня понял, а за девушку не беспокойся. Она выздоровеет, если, конечно, захочет лечиться.

 

8.

 

Парсонс выполнил своё обещание. Энджел находилась в клинике уже вторую неделю, Ален оплатил её лечение, но больше не встречался с ней. Он больше не испытывал к ней ничего, кроме жалости.

Съёмки подходили к концу, и его ждала запись очередного альбома. И Ален полностью включился в работу, забыв обо всём остальном. Только иногда по ночам он вспоминал о мечтах и надеждах, которым не суждено было сбыться. И тогда стонало сердце, но юные прелестницы не давали ему погрузиться в пучину грусти.

Он перелистнул эту страницу.

 

И опять та же пещера. Он лежит на холодном камне, но его уже никто не удерживает.

-          Ты свободен, - говорит человек в кроваво-красном балахоне.

Ален медленно встаёт, но радости нет, только какая-то пустота.

-          Ты теперь наш. И я рад этому.

 

«И что это было?»

Но ему никто не ответил. Девушка рядом с ним крепко спала. Он поцеловал её в обнажённое плечо. Она что-то пробормотала во сне и повернулась к нему. Ален склонился к её лицу и впился в нежные губы.

Девушка открыла глаза.

-          Прости, что разбудил тебя, не удержался.

Это была его очередная подруга, но знакомить её с матерью он на этот раз не торопился. Энн работала на радио и была самодостаточной молодой женщиной.

Они везде появлялись вместе. Она ничего не требовала от него и мирилась с его многочисленными интрижками.

-          Ты ведь всё равно вернёшься ко мне, так зачем закатывать сцены ревности, - говорила она ему, когда он приходил к ней с покаянной головой.

-          И ты совсем не ревнуешь?

-          Ну, почему же? Ревную, конечно. Мне тяжело тебя делить ещё с кем-то, но что же поделаешь, если тебя так любят женщины, - она засмеялась. – а ещё, мне это очень льстит.

-          Ах ты, чертовка!

 

9.

 

            Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Повестка в армию.

-          Как такое возможно? – спрашивал Ален своего менеджера.

-          Твоё влияние на умы молодёжи настолько велико, что Дядя Сэм решил отправить тебя в Европу от греха подальше, пока не утихнут страсти.

Грэйс была в ужасе. Да, она видела сына редко, но он, по крайней мере, мог в любой момент приехать домой, а теперь, на долгие два года предстоит разлука с её любимым мальчиком. Она постоянно плакала и зачастила к бутылке, но теперь пряталась от Алена, зная его реакцию.

-          Неужели никак нельзя решить этот вопрос, мистер Парсонс? – выражал беспокойство и Уильям.

-          Нет, я ничего не буду делать.

-          Но почему?

-          Я вам объясню. Служба в армии - это очень хорошо скажется на карьере вашего сына. Звезда такого уровня и идёт служить? Патриот. Вы понимаете, о чём я?

-          Да меня забудут за эти два года.

-          Об этом можешь не беспокоиться, я обо всём позабочусь. Тебе предстоят съёмки в ещё одном фильме. Запишем пару альбомов, этого хватит.

Грэйс заливалась слезами, Ален притянул её к себе, успокаивающе гладя по плечу. Он старался не показывать, как его страшит эта двухлетняя разлука с родными, поклонниками, менеджер успокаивал, но впервые он не верил ему. Ален знал, какой публика может быть переменчивой. Может быть он и лучше многих, но стоит ему выпасть из обоймы на долгие два года, и о нём потом никто и не вспомнит.

 

                                                     Часть V

 

                                                     1.

 

Тот чёрный день оставил в моей душе незаживающую рану, и плевать насколько пафосно это звучит. Это так. Я потерял самого родного и любимого человека, которого никто не заменит, ни самый близкий друг, ни самая любящая женщина. Я понял, что никогда не смогу избавиться от ужасающего чувства вины перед мамой за то, что предал её. Зачем слава и богатство, если её больше нет рядом, она больше не обнимет, не скажет, как верит в меня? Порвалась ещё одна ниточка, связывающая меня с братом. Только с ней я мог поговорить о моих видениях, не боясь показаться психом.

Мама умерла тихо, в больнице, тогда дежурить возле неё остался отец. Как же я жалел, что не я был рядом с ней в тот страшный момент, может смог бы удержать от этого последнего шага перед тёмной бездной вечности?Опять моя гордыня! Да кем я себя возомнил? Мне теперь до конца жизни придётся вымаливать прощение у неё.

День похорон был заперт в самых крайних уголках памяти,  но я всегда буду помнить, как рвался к ней, не представляя жизни без неё. Меня оттаскивали от могилы, я раскидывал всех и вновь бежал туда, где лежала ОНА, моя единственная женщина.

Мир потемнел, исчезли краски и звуки, я упал на колени и завыл, как раненный зверь.

Спасло меня только то, что отцу была нужна моя помощь. Он также был раздавлен. Мы никогда не думали, что жена и мать может оставить нас, нам казалось, что она будет жить вечно. Мы были эгоистами. Что-то всё время требуя от неё, равнодушно взирая на её мучения, проходили мимо, думая, что это надуманные тревоги и волнения, а оказалось, что это была боль, с которой ничто не может сравниться. И кто мы после этого?

Мы обнялись с отцом, вцепились друг в друга, осиротевшие и потерянные. Наши слёзы смешались, и боль навсегда объединила нас.

Я надеялся, горячо надеялся, что там, где она была сейчас, ей лучше, нет боли и страданий, нет тревог за беспутного сына и неверного мужа, она с Богом. Мама по праву это заслужила.